Роберт Кемпбелл - Нам не страшен Хуливуд

– И отпустили домой без каких бы то ни было условий.

– Да. Домой, без условий. Но, знаете ли, мне стало как-то не по себе. Вы считаете меня говнюком, а я не говнюк. Просто мне не хотелось неприятностей на свою голову. И мне стало особенно не по себе, когда позвонила Шила, чтобы меня поприжать. Я бы не назвал это прямым шантажом, но, другой стороны, что же это было еще? – Назовем это попыткой сделать карьеру с исльзованием выгодно складывающихся обстояльств. – Хорошо, назовем это так. – А Кейпу вы про нее рассказали? – Да. И он опять сказал, чтобы я ни о чем не беспокоился. Сказал, что убедит ее не трепаться об ом направо и налево. – А вы поняли, что он имел в виду? – Честно говоря, я над этим не задумался. Я ведь не знаю, как именно действуют люди такого уровня. Может быть, решил, что он позвонит ей, потолкует, объяснит, что нет смысла наезжать на меня, что тут ей ничего не обломится… – Значит, вы не предполагали, что он пошлет ее на съемки порнофильма в Новый Орлеан? – А он это сделал? Ах ты Господи! – Вы хотите сказать, что вы этого не знали? – Все, что он сказал, когда я сообщил ему про взятку в сорок тысяч долларов… А вы об этом знаете!

– О машине? Да. Я знаю про Лаббока, Джексона и вашу машину. – Он сказал, что ему это встало еще дороже. – А вы не спросили у него, какого хера это должно означать? Ладно, проехали. Насчет неприятностей на свою голову я уже слышал. Тиллмэн хохотнул. Но смех застрял у него в горле. – Черт. Неприятности я все-таки заработал. Кейп предъявил мне счет.

– Вы говорите так, словно вас это удивило. А что вас, собственно говоря, удивило?

– Мне, знаете ли, казалось, будто он ловит кайф на собственном могуществе. Кончает при одной мысли о том, что делает для знаменитых людей вещи, которых они сами сделать не могут. Я просто не мог себе представить чего-нибудь, что мог бы попросить у меня такой богатый и могущественный человек.

– А на чем, по-вашему, такие люди богатеют? Ну, и чего же он от вас потребовал?

– Чтобы я трахал молодых актрис перед камерой. На съемках жесткого порно.

– Трахал?

– Господи, нет, не только! Мучил их, заставлял вытворять перед камерой то одно, то другое. Хлестал плеткой. Заковывал в кандалы. Ну, сами понимаете.

– И это все?

– А позже привлекал этих женщин в свой сериал. На крошечные рольки. Чтобы их запомнили. Смысл тут такой: любителям подобного кино страшно нравится, если в кадре трахается хоть кто-то мало-мальски известный. Это как бы придает законность всему делу.

– Вы в этом, судя по всему, разбираетесь.

– Не такой уж я идиот, каким вам кажусь.

– А почему вы все это рассказываете мне?

– Потому что я не хочу в этом участвовать.

– Поэтому вы и решили обратиться не к кому-нибудь другому, а именно ко мне. И я должен стать человеком, который избавит вас от неприятностей, которые свалились на вашу голову.

– Нет. Я подумал, может, вы посоветуете, как поступить. Когда-то, в юности, я слыл башковитым парнем, хотите верьте, хотите нет. Но мозги, когда ими не шевелишь, выходят из употребления. А тут я начал думать. На мостовую вылетел никакой не манекен. А самая натуральная женщина. Голая, мертвая и обезглавленная. Ну, это они могут изобразить так: Вилли Забадно там у себя в морге малость свихнулся. Допустим. Но мне непонятно: как им удалось замять историю с обезглавленным трупом и чего ради им это понадобилось.

– Этот вопрос заинтересовал и меня.

– И к какому выводу вы пришли?

– Я пришел к выводу, что наш город находится на самом дне кроличьей норы, в которую провалилась Алиса. Я пришел к выводу, что сначала Кейп и впрямь решил оказать вам услугу. Для человека с его связями и влиянием это не составило бы особого труда, а в результате вы оказались бы перед ним в долгу и этот долг он всегда бы смог предъявить к оплате. Однако позже он обнаружил, что история с обезглавленным трупом как-то связана и с ним самим.

– А как она может быть с ним связана?

– Эту женщину убили по его приказу, потому что она не позволила ему соблазнить своего малолетнего сына.

Лицо Тиллмэна исказила гримаса отвращения и боли.

– Помолитесь, – посоветовал Свистун. Выйдя из черного «БМВ» с кроваво-красными кожаными сиденьями, Свистун отправился к «Милорду», где по-прежнему сидели, о чем-то шушукаясь, Беллерозе и Канаан. Должно быть, обменивались профессиональными хохмами. С первого взгляда ясно – парочка закадычных друзей.

Свистун подсел к ним, отодвинув алюминиевый туб Беллерозе. Кончики его пальцев обожгло льдом.