Роберт Кемпбелл - Нам не страшен Хуливуд

Стоило ему начать оглядываться по сторонам, Буш искоса посматривала на него. Легкий хлопковый пиджак он снял. Волосатая грудь и волосы на плечах, торчащие из-под сетчатой рубашки, придавали ему сходство с корзинкой, наполненной мохом. В таких корзинках выращивают бегонии и туберозы. Буш хихикнула.

Баркало мрачно посмотрел на нее.

– Что такого смешного?

– Чертовски славный денек. Почему бы и не посмеяться?

– Это для тебя он славный. Или тоже что-то не так?

– О том, что у меня не так, я могла бы написать целую книгу.

– Не напивайся этой отравой. Когда Пиноле с Роджо приведут сюда парочку людей, я, возможно, попрошу тебя кое-что сделать.

– Только не это!

– Что ты сказала?

– А ты что, не слышал? Грязи в ушах слишком много?

– Что ты хочешь сказать этим "Только не это"?

– Именно то, что и говорю. Я не путаюсь с людишками, которые, может, сегодня и не мылись. Я не ложусь под каждого или под каждую по твоему сигналу. Я не трахаюсь с теми, кто даже не умеет предохраняться!

– От тебя столько неприятностей, что порой думаешь: а на хер ты мне нужна, – хмыкнул Баркало.

За стойкой зазвонил телефон. Он прозвонил пять раз, прежде чем бармен вынырнул откуда-то из глубины бара, подобно дикому зверю, выскальзывающему из темной пещеры. Он снял трубку и что-то услышал. Затем передал трубку Баркало.

Баркало поднес трубку к уху. Бармен застыл рядом, глядя на него бархатными глазами.

– Мы в студии, – сказал Роджо.

– Надеюсь, взяли их, не поднимая шума?

– Все прошло гладко.

– Я выезжаю.

– А Буш возьмешь с собой?

– А вот это уж тебя не касается!

Баркало бросил взгляд на Буш, которая радостно улыбнулась в ответ, понимая, что Баркало сейчас сказали какую-то гадость и это привело его в бешенство.

Баркало бросил трубку бармену, который поймал ее на лету и тем же движением опустил на рычажки. Баркало выложил на мраморную стойку двадцатку.

– Знаешь песенку "Почему мой пес не рычит, когда ты крадешься в ночи"?

По-прежнему улыбаясь, бармен ответил:

– Нет, но я знаю другую. "Я не трону и божьей коровки, отчего же петля из веревки".

Баркало хмыкнул.

– Без сдачи.

– Благодарю вас.

– Скоро уезжаю на Запад, – сказал Баркало. – Твоих шуточек мне будет недоставать.

– А мы никуда не денемся, мистер Баркало, так что смело сможете сюда вернуться. Рано или поздно каждый возвращается в Новый Орлеан – хотя бы затем, чтобы здесь умереть.

– Пошли, – сказал Баркало, обратившись к Буш.

– Я же тебе сказала!

Она принялась раскачиваться на стуле круглой жопкой, из-за чего заколыхались и грудки в глубоком вырезе.

– Да хер с тобой, делай что хочешь.

Бармен быстро отошел в сторону, чтобы не услышать того, что ему слышать не полагалось.

– Сиди здесь, если хочешь И налижись как свинья, – сказал Баркало.

– У меня нет денег.

Баркало швырнул на стойку еще одну двадцатку.

– Этого тебе хватит, – сказал он и по затененному залу пошел на выход.

Буш заметила, что бармен, протирая бокалы, исподтишка поглядывает на нее.

– Что-то ты не грустишь, Генри, из-за того, что я сматываюсь из города.

– Я грущу. Мне тебя будет не хватать, солнышко.

– Сейчас тихое время дня?

– Можно расслышать, как трахаются пересмешники.

– Рад, что вы заехали, Эммет, – сказал Кейп, не протягивая, однако, актеру руки. Он отправился вдаль по коридору, явно полагая, что Тиллмэн последует его примеру.

– Да я бы за все сокровища мира не отказался от удовольствия поглядеть на ваш дом, Уолтер.

– Какая у вас изысканная манера выражаться!

– Но я не кривлю душой.

– Не сомневаюсь, что это так.

– Это действительно так. Вы же знаете, ни на одну премьеру люди не рвутся так, как сюда.

– Правда?

– И, кроме того, Уолтер, я и впрямь питаю к вам глубочайшее уважение и возможность пообедать с вами я бы не упустил ни за что.

– Тогда, Эммет, мне кажется, вам надо доказать свое уважение не только словом, но и делом.

– Я не вполне понимаю вас, Уолтер. Я что-нибудь не так сделал?

– Вы, Эммет, попросили меня об одолжении, а потом солгали мне.

Открыв дверь, он пропустил Тиллмэна первым в кабинет, обшитый деревом и обтянутый кожей.

Тиллмэн внезапно почувствовал, что у него озябли руки. Он сунул их в карманы, тут же извлек оттуда и сложил у себя на животе, словно собираясь молиться.

– Я никогда не делал этого, Уолтер. Я вам никогда не лгал.

– Вы не сказали мне, кто отвез домой Шилу Эндс.

– А кто вам…