Роберт Кемпбелл - Нам не страшен Хуливуд

– Так что я не сказал этому Свистуну ничего такого, что не могли бы поведать ему полдюжины зевак, столпившихся там под дождем.

Оборн мысленно упрекнул себя в излишней щепетильности. Надо было взять предложенную двадцатку. Нет, надо было, подобно Шуноверу, доторговаться до сотни. Оставаться честным непросто, а главное, как ему все чаще кажется, что никому не нужно.

Свистуну нужен был человек с хорошей памятью. А Эдди Дин, репортер из отдела криминальной хроники, был у него в долгу.

Дин одевался как голливудский новобранец, надеющийся на то, что его прямо у стойки бара высмотрят вторые режиссеры. Красные кожаные ботфорты, армейского покроя брюки, темная джинсовая рубаха. Подлинная куртка Иностранного Легиона, купленная через торгово-посылочную фирму двадцать лет назад. Фетровая шляпа с двумя здоровенными охотничьими спичками, заткнутыми за ленточку. Хотя Дин и не курил, поскольку легких у него и без того практически не осталось. В руке, чтобы производить впечатление, всегда бокал с чем-нибудь соблазнительно-янтарным, хотя он и не пил, потому что печень ответила бы на первый же глоток спиртного категорическим протестом.

– Наркотики мое поколение, можно сказать, не застало. Но я отказался от выпивки, табака, сахара, кофеина, мяса, жиров и скоро откажусь от баб. И тогда стану полным совершенством. И меня причислят к лику святых. Если ты, Свистун, запишешься ко мне в ученики, то вскоре почувствуешь, что родился заново, и доживешь до ста десяти лет.

– Дожить до таких лет, чтобы превратиться в страшилище вроде тебя?

– Я красив. Я мужествен. Я свожу женщин с ума. Когда я прохожу мимо, то слышу, как они перешептываются обо мне, восседая, как птички на насесте, у стойки бара. Но что тебе нужно выяснить и с чего ты взял, что я тебе расскажу об этом?

– Мне надо разузнать об обезглавленном теле. Некоей женщины. Азиатского происхождения. Возможно, вьетнамки.

– Ничего не знаю про обезглавленный труп. Ни про азиатский, ни про вьетнамский, ни про какой другой. Так что мы с тобой теперь квиты.

– Ты что, меня выпроваживаешь?

– У меня нет причин ничего от тебя скрывать. Мне не дали взятку. Мне не угрожали. Никто не велел мне держать язык за зубами.

– Значит, ты просто-напросто прозевал историю об обезглавленном трупе.

– Вот как? А как ты сам узнал об этой диковине? Уистлер пересказал ему заметку об отрубленной голове из «Энквайрера». Рассказал об аварии под окнами «Милорда» и о том, как обезглавленный труп чуть ли не полетел ему под ноги. Рассказал о манекене и о том, что полиция выдает аварию за происшествие, в котором участвовала только одна машина.

– А на кого ты работаешь?

– Ни на кого.

– А что подозреваешь?

– Только то, что здесь заметают следы.

– Заметают следы конкретно чего?

– Не имею ни малейшего представления.

– А насчет манекена – это не может оказаться правдой?

– Я в состоянии отличить труп от надувной куклы.

– И ты полагаешь, что тело в Лос-Анджелесе и голова в Новом Орлеане – это "комплект"?

– Не своди меня с ума! А как же иначе?

– Забавно, что в любой ужас мы пытаемся привнести некую логику, – заметил Дин с таким видом, как будто частный сыщик наведался к нему, чтобы пофилософствовать.

– А тебе известно что-нибудь про неопознанных азиаток? Убитых, разумеется.

Дин закрыл глаза.

– Была одна такая история. Убитое и изуродованное тело вьетнамки. Его нашли два года назад. Нет, два с половиной. Она жила на Альпийском холме с десятилетним сыном и с сестрой. Однажды сестры поссорились. Одна из них ушла из дому…

– А из-за чего они поссорились? Дин открыл глаза.

– Не помню. И вроде бы никто никогда не задавался этим вопросом. Во всяком случае, одна из сестер ушла из дому и больше не вернулась. Через два месяца ее тело нашли в Елисейском саду. Со следами пыток и надругательств. За месяц до того, как нашли тело, арестовали братьев Корвалис… Они исповедовали какой-то дикий культ… Кажется, были сатанистами. Братья вместе с тремя последователями совершили целую серию убийств с надругательством над жертвами. Вьетнамка оказалась одной из этих жертв. Возможно, последней. Ее тело нашли уже после того, как братьев взяли под стражу. Убийств было в общей сложности не меньше дюжины, но обвинение им удалось предъявить лишь в связи с четырьмя. В том числе и в связи с убийством вьетнамки. Представители обвинения сообщили родственникам погибшей, что ее тело понадобится им в качестве вещественного доказательства, потому что раны на шее и зазубрины на кости, сделанные ножом, недостаточно четко видны на фотографиях, а им не хотелось давать в руки защите такой козырь. Представители прокуратуры сказали, что убитую можно похоронить, однако необходимо учитывать возможность позднейшей эксгумации. Семья покойной оказалась южными буддистами из секты Махаяны. По их верованиям, погребенное тело нельзя эксгумировать ни при каких обстоятельствах. Поэтому тело держали в морге округа.