Андрей Константинов - Экипаж. Команда

– Мусоров не видно, – оглянулся Ташкент.

– Это минус? – заржал нервно Фреди.

– Тут всегда гаишники пасутся… – Ташкент встал и внимательно посмотрел на собачника. – Что-то давление у меня.

– Какое давление? – насторожился Фреди.

– Внутреннее. А ты что такой нервный-то? – Ташкент уехал и больше с Фреди не контачил. Ствола ему он тогда так и не передал.

Между тем излишне суетливый парень перешел на другую сторону Разъезжей, перекинулся парой фраз с пацаном, поедающим мороженое, и вернулся обратно. Теперь Ташкенту все стало окончательно ясно, так как он вспомнил, что этого любителя эскимо он видел в тот самый день, когда задавил мента. Может, конечно, и не мента, но какая в данном случае разница?

20.44. Ташкент, Дронов.

– Дрон, ты где?

– Привет. Я на Староневском, малость опаздываю, но сейчас буду на месте.

– За тобой чисто?

– Да вроде… А чего, есть основания опасаться?

– Основания всегда есть. Ты вот что, прижмись-ка где-нибудь, малехо не доезжая до светофора.

– Я тебе клоун, что ли?

– Блядь, делай как тебе говорят.

– Ну прижался. Чего теперь?

– Поверни башку, глянь, за тобой там никто не остановился?

– Вроде припарковался один «жигуль», бежевый. А что?

– Машина с антенной, в салоне как минимум три человека, все мужики. Так?

– Ну допустим. Правда, не трое, а четверо. Ну и чего дальше?

– Давай-ка ты, Дрон, поезжай… в Гостиный Двор… Поиграй там в автоматы, а потом домой, и баиньки.

– Не понял. За мной хвост, что ли?

– Ты в следующий раз, когда свидимся, дай мне своего мозга взаймы, а то жопу помазать нечем…

– А ты, Ташкент, давай-ка не пургуй… А то как бы я тебе жопу чем-то другим не намазал. Например, бертолетом. Про хвост небось только сейчас придумал? Как баблом делиться – так жаба душить начала? Моромою небось тоже про ментов наплел?

– Дрон, ты наверняка слышал народную мудрость про то, что если человек идиот – то это надолго. Так вот, в случае с тобой, похоже, это уже клиника. Я сказал – ша, встречи сегодня не будет. Все. На днях позвоню.

20.53. Николай, Нестеров.

– Александр Сергеевич! Сейчас был звонок на трубку Дронову. Похоже, Ташкент срубил наблюдение. Разговор был такой… Кстати, судя по засечкам, он где-то в районе станции метро «Лиговский проспект».

– Понял тебя, Коля! Слушай эфир… Извини, нам тут подумать надо. До связи…

20.56. Серпухов, Арефьев (старший одной из смен «грузчиков», наблюдающих за Дроновым).

– Геннадий Петрович! Это заказчики, Серпухов беспокоит. Как там у вас дела?

– Да что-то странное творится. Вроде весь день спокойно таскали – ни суеты, ни проверочных действий, вообще – ничего, ноль эмоций. А минут десять назад сделали стояночку на Староневском, объект с кем-то по телефону побазарил и теперь как с цепи сорвался: резко развернулся и пошел в обратную сторону. Сейчас в районе площади Александра Невского.

– Так… Значит, не внял Дрон доводам Ташкента. Детство в одном месте заиграло.

– Не понял…

– Да это я так, о своем, о девичьем. Слушай, Геннадий Петрович, я вас попрошу в таком разе – давайте без особых подвигов. Если будет внагляк отрываться, то черт с ним, бросайте. Себе дороже.

– А вы что, крепить его сегодня уже не собираетесь?

– Не знаю… Похоже, обстоятельства немного изменились. Все, я вам позже перезвоню.

Никогда не пейте «за успех» паленую водку – успеха точно не будет. Нестеров и Серпухов судорожно перебирали в голове варианты выхода из образовавшегося тупика, но ничего достойного придумать не могли. Леха порывался идти на улицу и искать Ташкента, однако бригадир погасил его порыв, резонно рассудив, что толку от этого не будет. Раз уж ни Полина, ни ребята его не видят, а Ташкент, тем не менее, каким-то образом контролирует ситуацию, то еще одна мятущаяся перед кабаком фигура лишь усугубит его подозрения.

– И чего, теперь так и будем на жопе ровно сидеть? – нервно спросил Леха.

– А нам больше ничего не остается. Наебал нас Ташкент, уж не знаю, как это у него получилось, – но нам остается лишь признать сей факт.

– Тогда какого хрена нам вообще тут сидеть?

– Успокойся, Леш. Давай немного подождем – может, Ташкент хотя бы в эфире еще раз проявится…

– В таком разе плесни-ка, Сергеич, мне пять капель, иначе я сейчас с глубокой печали весь этот кабак разнесу к чертям собачьим.

А Ташкент выходить в эфир больше не собирался, но зато собирался поскорее валить отсюда. Сейчас его беспокоила не столько слежка за кабаком (он был уверен, что лично его менты пока не вычислили), сколько отсутствие Олега. Это был очень скверный симптом, так как, выражаясь дешевым киношным языком, с некоторых пор Моромов стал «слишком много знать». Кстати, Олег, как и те немногие, кому довелось работать с Ташкентом, знали его железное правило – если стрелка забивается на определенное время, то от него следует отнять полчаса и быть на месте строго на тридцать минут раньше. Именно поэтому Полина, ориентировавшаяся на озвученный в тексте письма полдень, появилась в «Метехи» позже, а не раньше Ташкента и его сотоварищей. Звонить Олегу Ташкент не собирался – он никогда полностью не доверял ему, считая слабаком и неудачником, однако сильных и преданных людей во все времена катастрофически не хватало, так что деваться было некуда – на безрыбье и раком встанешь. В качестве небольшой подстраховки Ташкент никогда не общался с Олегом по телефону, предпочитая обмениваться электронными сообщениями, благо тот, невзирая на свое пристрастие к героину, с головой пока худо-бедно дружил и в компьютерных делах, в отличие от того же Дрона, разбирался. Еще год назад Ташкент посоветовал Дрону подключить мобилу к Интернету – тот подключился, однако ни заходить на сайты, ни отправлять почту так и не научился. Входящие письма, правда, он с грехом пополам открывал (если не забывал проверить почту, конечно)…