Синтия Хэррод-Иглз - Концерт для скрипки со смертью

– Значит, около десяти часов вечера? – Слайдер озадаченно уставился на труп. Блестящая кожа девушки была совершенно не к месту на фоне отвратительных обоев.

– Мне все это не нравится, – произнес он вслух.

Камерон успокаивающе положил руку на плечо Слайдера.

– Никаких признаков насильственного сексуального проникновения нет.

Слайдер попытался улыбнуться.

– Любой другой человек сказал бы просто «изнасилования».

– Язык, дорогой мой Билл, есть орудие, а не тупой регистрирующий прибор. Как бы то ни было, я смогу подтвердить это после вскрытия. Она будет жесткой, как доска, уже к полудню. Давай-ка подумаем – я смогу заняться его в пятницу во второй половине дня, к четырем. Я дам тебе знать, на случай, если захочешь прийти. Хорошенькая девушка. Я все думаю, кто она была. Кто-то будет ее разыскивать, определенно. А вот и фотограф. Ах, это вы, Сид! Света нет. Надеюсь, вы захватили с собой свою лампу, мой дорогой, потому что здесь темень, как в кротовой норе.

Сид приступил к работе, привычно и монотонно жалуясь на плохие условия, как жужжит пчела, делая свое дело. Камерон повернул тело, чтобы можно было сделать несколько снимков крупным планом, и, когда каштановые волосы соскользнули с лица, Слайдер наклонился вперед с внезапным интересом.

– Эй, а что это за отметина у нее на шее?

Это был крупный кружок с грубой поверхностью, размером с полкроны, участок потемневшей и огрубевшей кожи примерно посередине шеи с левой стороны; выглядело это довольно некрасиво по сравнению с остальной безукоризненно светлой кожей.

– Выглядит это как чертовски крепкий поцелуй взасос, – слишком громко заявил Сид. – Я был бы не прочь и сам наградить ее таким.

В свое время он делал для полиции снимки довольно-таки ужасающих объектов, включая и самоубийц-висельников, которые не были обнаружены так долго, что только одежда скрепляла истлевшие части тела. У него не вызывали ужаса даже расчлененные тела, но сейчас Слайдер с интересом отметил, что нечто в этом обнаженном девичьем теле взволновало и Сида, вызвав у него своего рода защитную реакцию.

– Что это, ранка? Или ожог – хлороформовый ожог или нечто в этом роде?

– О, нет, это не свежая отметина, – ответил Камерон. – Это больше похоже на мозоль или натертость – посмотрите на пигментацию, и волосы растут здесь нормально, вот, глядите. Что бы это ни было – оно хроническое.

– Хроническое? Я бы назвал это отвратительным, – заметил Сид.

– Я хочу сказать, что это пятно находится на этом месте уже давно, – любезно разъяснил Камерон. – Можно сделать его снимок? Отлично. Ну, теперь, Билл, ты увидел все, что хотел? Тогда давайте уберем ее отсюда. Я чертовски замерз.

Через короткий промежуток времени, проследив, как тело подняли на носилки, накрыли и вынесли, Камерон приостановился на полпути к выходу.

– Билл, я полагаю, что тебе понадобятся отпечатки зубов, прикус и дентальное описание? Не думаю, что из ее зубов ты узнаешь что-нибудь серьезное – очень хорошие зубы. Флюорид может уничтожить ответы на многие вопросы.

– Спасибо, Фредди, – с отсутствующим видом ответил Слайдер.

Кто-то будет разыскивать ее. Родители, соседи, любовник – определенно. Точно, любовник! Он смотрел на пустую грязную комнату. Почему здесь, ради всего святого?

– Приехали ребята снимать отпечатки, шеф, – сказал ему на ухо Атертон, выдергивая его из этой темноты назад к жизни.

– Хорошо. Пусть Хант и Хоуп начнут снимать показания. Конечно, никто не скажет, что он что-нибудь заметил – в этом месте такого ждать не приходится.

Вот и начинается долгое дело, подумал он. Допросы и показания, сотни показаний, и почти все они будут показаниями Трех Мудрых Обезьян, еще одной великолепной кучей отрицательных советов.

В детективных романах, печально подумал он, всегда есть некто, кто, желая всего лишь поставить свои часы по сигналу точного гринвичского времени, выглянул в окно и увидел машину с запоминающимся номером, которой управлял высокий одноногий ярко-рыжий мужчина с черной повязкой на глазу и зигзагообразным шрамом через всю щеку. Я бы сказал, что он не джентльмен, инспектор, потому что на нем были коричневые ботинки.

– Было бы неплохо поручить Косгроуву собрать показания, – говорил в это время Атертон. – По крайней мере, он говорит на их жаргоне.

Свинцовое небо, чей цвет Слайдер расценил было как просто предрассветную серость, осталось тусклым на весь день, породив непрерывный холодный и омерзительный дождь.