Иэн Рэнкин - Не на жизнь, а на смерть

– Ты опять назвал меня котенком.

– Правда? Обещай, что не скажешь маме.

– Не скажу. Пап?

– Что?

Он повернулся к ней, и она порывисто поцеловала его в щеку.

– Спасибо, – сказала она, – что бы там ни случилось, все равно спасибо.

Флайт сидел в своем маленьком кабинете в Отделе убийств. После тесного чуланчика он показался Ребусу просторным залом.

– Так что там с письмом Оборотня?

– Так что там с исчезновением этого Кенни Уоткиса? – ответил Флайт вопросом на вопрос.

– Расскажи мне свои новости, а потом я расскажу тебе свои.

Флайт взял со стола папку, раскрыл ее, достал два или три листа бумаги с убористым текстом и начал читать:

– Письмо напечатано шрифтом «Гельветика». Весьма необычно для личной переписки, используется преимущественно в газетах и журналах… – Флайт многозначительно посмотрел на Ребуса.

– Репортер? – неуверенно предположил Ребус.

– Сам подумай, сегодня каждый криминальный репортер в Англии знает Лизу Фрейзер в лицо. Что мешает ему выяснить, где она живет?

Ребус молчал.

– Ладно, – вздохнул он наконец, – продолжай.

– «Шрифт „Гельветика“ используется на некоторых моделях электрических пишущих машин; однако чаще всего для печати на принтерах, – Флайт поднял глаза, – об этом свидетельствует плотность шрифта. Шрифт ровный…» – ну и так далее. «Буквы аккуратно выровнены, что свидетельствует о том, что использовался высококачественный компьютер, а также высококачественный принтер, возможно матричный. Однако, – продолжал он, – буква „К“ пропечаталась хуже, чем…»

Флайт сделал паузу, чтобы перевернуть страницу. Ребус слушал его вполуха, да и сам Джордж Флайт читал без явного интереса. Лаборатория всегда предоставляет больше информации, чем это необходимо. Все, что Ребус услышал до сих пор, звучало для него какой-то абракадаброй.

– А это уже интереснее, – сказал Флайт, – «…внутри конверта обнаружены частички какого-то вещества, предположительно краски. Преобладающие цвета: зеленый, желтый, оранжевый. Предполагается, что краска на масляной основе, анализ продолжается».

– Выходит, мы имеем криминального репортера, который вообразил, что он Ван Гог?

Но Флайт не попался на этот крючок. Оставшуюся часть отчета он быстро дочитал про себя.

– Вот и все, собственно, – сказал он. – Оставшийся текст посвящен тому, чего им не удалось обнаружить: никаких пятен, волос или волокон.

– Никаких водяных знаков? – поинтересовался Ребус.

В детективных романах водяные знаки на бумаге частенько приводили сыщика в небольшую лавочку, хозяин которой, эксцентричный старичок, сразу вспоминал, что неделю назад эту бумагу у него купил некто по имени… И все, преступление было раскрыто. Красиво, гладко, без сучка и без задоринки. Но в жизни так редко бывает. Он снова подумал о Лизе – и о Казнсе. Нет, не о Казнсе; это не мог быть Казнс. Да и вряд ли он попытается что-то предпринять с двумя этими гориллами-охранниками за спиной.

– Никаких водяных знаков, – сказал Флайт, – мне очень жаль.

– Да… – сокрушенно вздохнул Ребус, – мы не продвинулись ни на шаг, верно?

Флайт внимательно изучал рапорт, ища хотя бы малейшую зацепку, способную привлечь его внимание. Потом он спросил:

– Так что там случилось с Кенни Уоткисом?

– Исчез при загадочных обстоятельствах. Невелика потеря, сказал бы я, но Сэмми жутко переживает по этому поводу. Я обещал ей, что мы сделаем все, что в наших силах.

– Тебе нельзя в это вмешиваться, Джон. Предоставь это нам.

– А я и не собираюсь вмешиваться, Джордж. Делайте что хотите. – Его голос звучал достаточно искренне, но наученный горьким опытом Флайт не собирался в очередной раз оставаться в дураках. Он ухмыльнулся и покачал головой.

– Что ты предлагаешь? – спросил он.

– Ну… – Ребус подался вперед на стуле. – Сэмми упомянула об одном из приятелей Кенни; об одном типе по имени Арнольд, который работает на рынке. По крайней мере она думает, что он работает на рынке или поставляет туда товар.

– Ты думаешь, это мой Арнольд? – Флайт помолчал, осмысливая эту возможность. – Очень может быть.

– Слишком много совпадений, как ты считаешь?

– Не так уж много для такого крошечного городишка, как Лондон, – Флайт заметил выражение лица Ребуса. – Да нет же, я не шучу. Все наши мелкие жулики – словно одна большая семья. Все друг друга знают. Если бы здесь была Сицилия, их набралось бы на небольшую деревушку. Вот крупную рыбку нам никак не удается подцепить на крючок. Эти слишком хитры и изворотливы, не шатаются по пабам и не треплют языком после одного-двух стаканов рома.