Иэн Рэнкин - Не на жизнь, а на смерть

Но на самом деле вовсе не эта парочка привлекла его внимание. Он смотрел мимо них, в сторону приземистого, слабо освещенного здания, окруженного кучами мусора и бурьяном. На выцветшей деревянной вывеске, подсвеченной единственной лампочкой, было написано: «Боевой петух». Пивная? В этой дыре? Там не место полицейскому, а тем более шотландцу. Но что, если… Нет, не может быть! Сэмми и Кенни не могут быть там, это невозможно. Его дочь заслуживает лучшего. Самого лучшего.

Но ведь она уверена, что Кенни Уоткис – лучше всех на свете. Может, так оно и есть. Ребус остановился как вкопанный. Какого черта он здесь делает? Хорошо, он не в восторге от Кенни. Когда Кенни заорал в зале суда, он решил, что тот знаком с Томми Уоткисом. А теперь выходит, что эти двое – вроде как родственники, и это объясняет его поведение в суде, не так ли?

В книжках по психологии сказано, что полицейские склонны все видеть в черном цвете. И это правда. Он не мог смириться с тем, что Кенни Уоткис ухаживает за его дочерью. Да будь он хоть самим наследным принцем, Ребус все равно переживал бы.

Сэмми – его дочь. Он практически не виделся с ней с тех пор, как ей минуло тринадцать. Для него она по-прежнему оставалась ребенком, которого он нежил, ласкал и баловал. Но теперь она стала девушкой – амбициозной, напористой, симпатичной, с развитым телом. Она выросла, и от этого никуда не денешься. Это пугало его. Пугало потому, что речь шла о Сэмми, его Сэмми. Пугало потому, что все эти годы его не было рядом – чтобы предостеречь ее, научить бороться, подсказать, что делать.

Пугало потому, что он чувствовал, что стареет.

Да, вот в чем все дело: он стареет. У него шестнадцатилетняя дочь; достаточно взрослая для того, чтобы оставить школу, найти работу, заниматься сексом, выйти замуж. Недостаточно взрослая для того, чтобы ходить в пабы. Правда, это ее не остановит. Недостаточно взрослая для таких восемнадцатилетних тертых калачей, как Кенни Уоткис. Но все равно взрослая; повзрослевшая без отца.

А теперь он стареет.

И он это чувствует.

Он глубоко засунул левую руку в карман пиджака и, крепко сжав правой пакет с книгами, повернулся и зашагал прочь от паба. Рядом с тем местом, где он вышел из такси, была автобусная остановка. Он сядет на автобус и уедет отсюда. И вдруг он заметил, как по узенькой дорожке к нему приближаются ребята на скейтбордах. Один из них особенно выделялся своим мастерством, скользя по дорожке без всяких усилий. Приблизившись к Ребусу, он неожиданно подбросил свою доску в воздух. Аккуратно схватив ее за конец, он взмахнул ею так, что она выгнулась назад. Ребус слишком поздно осознал, в чем была суть этого маневра. Он попытался увернуться, но тяжелая деревянная доска с глухим треском ударила его по голове.

Ребус зашатался и рухнул на колени. Ив ту же секунду они накинулись на него, семь или восемь человек, обшаривая его карманы.

– Ты мне доску расколол, ублюдок! Во, погляди, трещина какая! Твою мать!

С этими словами нога в кроссовке заехала ему прямо в челюсть, и он повалился навзничь. Стараясь изо всех сил не потерять сознание, Ребус даже и не думал о том, чтобы защищаться или позвать на помощь. Потом раздался чей-то окрик:

– Вы чего, вашу мать, творите, а?

И они укатили на своих скейтбордах, отталкиваясь ногами, постепенно набирая скорость, пока скрип их колесиков о гудронированное шоссе не замер вдали. Словно в старом вестерне, подумал Ребус с невольной улыбкой, словно в старом вестерне.

– Ты в порядке, друг? Давай я помогу тебе подняться.

Человек помог ему встать на ноги. Когда взор Ребуса прояснился, он увидел кровь на разбитой губе незнакомца, размазанную по подбородку. Человек заметил его взгляд.

– Моя птичка, – сказал он, дыша перегаром. – Она мне всю морду разбила, мать ее. Врезала будь здоров! Два зуба выбила. Ну и хрен с ними, они все равно были гнилые, теперь не надо идти к дантисту. – Он засмеялся. – Ладно, пошли, отведу тебя к «Петуху». Стаканчик-другой бренди тебе не повредит.

– Деньги все вытащили, – сказал Ребус, прижимая к груди пакет с книгами, будто щит.

– Ну и хрен с ними, – промолвил Добрый Самаритянин.

Они были так добры к нему. Усадили за стол и то и дело угощали выпивкой. Всякий раз, когда на столе появлялся стакан, кто-нибудь говорил: «Это от Билла», или: «А это от Тессы», или: «Это от Джеки», или: «А это от…»

Они были так добры к нему. Скинулись всем миром и наскребли пятерочку, чтобы он смог поймать такси и вернуться в отель. Он сказал им, что он турист, приехал сюда на экскурсию. Вот, умудрился заблудиться, сошел не на той остановке, так все и получилось. И они, добрые души, поверили ему.