Сергей Валяев - Миллионер

— Звони, — говорю я. — Пусть приезжает. Скажи, что… Какая твоя фамилия, Миша?

— Брувер.

Показалось, что на меня обрушивается бетонный потолок. Вот это озорные повороты? Господи, за что, такую завертел карусель? Еще один Брувер на мою голову? Сколько их вообще, кто ответит? Бруверов — как брошюр о вегетарианском харче.

— Вы бы Ф.И.О. меняли, что ли, — проговорил в сердцах, удивляя присутствующих. — Надеюсь, ты не Брувер, — обратился к бойцу.

— Не. Я — Москаленко.

— Слава Богу, — и приказал звонить капитану, мол, ждем с нетерпением-с.

Горкин оказался там, где он оказался, и, приняв сообщение, сказал, чтобы его ждали часа через два.

Это было мне на руку — можно достойно подготовиться к встрече милицейского перевертыша. И прояснить схему работы семейства Бруверов на валютной бирже.

После того, как Москаленко утащил в комнатку-кубрик тушку своего поверженного навсегда приятеля, я закрыл их на засов, а сам принялся разбираться со спасенным племянником Исаака Исааковича.

Беседовали мы долго. В результате грубыми мазками нарисовалась следующая картина нашей прекрасной действительности: до последнего времени семейство Бруверов занималось своим скромным еврейским бизнесом и никого не трогало. Операции на бирже приносили неплохой доход. Да, случались махинации, однако были они в пределах разумного риска. «Крыша» господина Галаева не вмешивалась в производственный, так сказать, процесс. Неприятности начались, когда внучка Исаака Исааковича вышла замуж за господина Крутоверцера.

— Мая? Как она могла? — недоумевал Миша. — Она предала наши интересы.

— И что этот Крутоверцер? — не понимал я.

— Страшный человек, — закатил глаза мой собеседник и объяснил, что, пользуясь своим государственным положением, принялся брать под контроль все столичные валютные биржи, расставляя своих представителей.

— Представителей?

— Ответственных людей. По сути опричников. Тайных осведомителей.

— И трейдер Кожевников один из них? — догадался я.

Именно так и оказалась: Анатолий Кожевников нес высокое звание трейдера весьма незаметно. Только единицы знали о его настоящей полицейской функции.

Отвратительные события начали происходить в тот день, когда некто сумел по совершенно непонятным причинам сделать миллионное состояние.

— Некто — это я, — посчитал нужным поставить в известность своего коллегу по ВБ. — И мой друг. Мы тебя видели в «Елках-палках».

— Вас я не помню, а вашего друга… такого…

— Неадекватного, — подсказал я.

— Именно так, — кивнул, — помню. Мне сказали, что я буду работать с ним. Представляете?

Я искренне удивился: что за бредятина-херятина? Кто так плох на голову? Оказалось, господин Кожевников, который посчитал, что из аутиста можно вить веревки. И, вообще, неординарное событие, связанное с 1 000 000 $ вызвало у руководства, явного и тайного, панику и череду самых неприятных разбирательств.

В конце концов, результат превзошел все ожидания: Исаак Исаакович якобы скончался у себя в кабинете, однако нет никаких сомнений, что это работа опричника и его присных.

— А что случилось дальше? — спросил. — Почему оказался здесь?

Вопрос вверг моего собеседника в состояние близкое к истерическому: он зарыдал и, растирая кровь, слезы и сопли, признался, что после смерти Исаака Исааковича отказался от сотрудничества с теми, кто убил его дядю. И более того, находясь в состоянии аффекта, дал письменные показания против господина Кожевникова. Если бы он только знал последствия этого необдуманного поступка?

— Они там… там… все вместе, — всхлипывал.

— И я даже знаю, кто из милицейских чинов тебя сдал, Миша?

— Кто?

— Подполковник Рушалович.

— Не знаю. Меня били и требовали, чтобы я подписал документы на квартиру, машину, дачу. На все. А как мне жить? Они подумали?

Я посмеялся: каждый думает только о самом себе. А тот, кто выступает против Системы, получает деревянный тулупчик. Деревянный, не поняли меня, тулупчик, что это значит? Гроб, объяснил и похвалил дилера за упрямство, если бы подписал бумаги — уже кормил подземную фауну.

— Крысиный закон выживания, — не без пафоса проговорил я. — Если уж вы, дети Изральевы, не выдержали пресса перемен, то, что говорить об остальных?

— Мы выдержали, — хлюпал горбатеньким носом. — Это все она… Мая… исчадия ада.

И был прав. В деле, где главную роль играет красивая женщина с мозгами кобры, жди сюрпризов, самых неожиданных и разных. Очевидно, Маю интересует только позитивный результат. И если он требует милосердия, то, пожалуйста, килограмм милосердия. Если для успешного дела требуется жестокость, пожалуйста, килограмм пиздюлей. И так далее. Принцип — никаких принципов: великий принцип для победителей, шагающих по трупам.