Сергей Валяев - Порнограф

Меж тем смеркалось. Были включены прожекторы на готеле, от их праздничного света картина всемирного потопа приобрела мистический характер. Река неожиданно заиграла всеми радужными красками, похожая на антрацитовую, но холодную магму. Вот только услаждаться прелестным зрелищем мешал запах. И гнус, слетевший на вкусное лакомство. Все участники ночной фиесты трескали себя по потным выям и матерились последними словами. Уши зарубежных товарищей в окнах вяли, как кабачки в пыльных прериях Кентукки.

Наконец с танковым гулом прибыла техника: начался новый этап битвы. И в первых рядах находился наш мужественный градоначальник в кепке, похожий на Рамзеса при строительстве пирамиды имени самого себя.

— Как вы охарактеризуете положение? — влез я (с диктофоном.)

— Как ху… вое! — в сердцах ответил интервьюируемый. Потом устыдился столь аполитичного откровенного признания и заорал. — Но все находится под контролем! Под контролем! И уберите этого придурка! С глаз долой!

Пришлось драпать. По зловонному мелководью. Спасая интервью и свои ребра. К сожалению, мой репортаж с места события так и не был опубликован. На десяти страницах. Его сократили до одной строчки. А меня отправили домой. В отпуск за свой счет. Выветривать запах жизни.

К чему все это? К тому, что мы живем на острове, намытом нашим же дерьмом, однако многие делают фарисейский видок, что они питаются святым духом, а следовательно не испражняются.

Ближе надо быть к народу, господа, и народ накормит вас от пуза. Отечественным продуктом, замешенным на витаминизированном навозе и полезном для здоровья этиловым спиртом. Прав наш Государь свет Батюшка: своя водочка на кизяке, да хрумкий хлорированный огурчик, да кислая, как женушка, капустка, что может быть краше и слаще. Хлобыстнул после баньки, закусил телесной кислятинкой и скапутился. Никаких проблем. И всем хорошо, и власти, выполняющей самодержавное указание и тебе, сердешному. На пути к небесному Вседержителю.

Так что от жизни не уйти, как и от смерти. И поэтому остается жить там, где нам выпала честь. И по возможности не гадить саму себе в душу.

С таким благородным посылом я переступил порог редакции журнала «Голубое счастье». Пока мы катили на разболтанном таксомоторе к пункту назначения, Сосо посчитал нужным меня предупредить, чтобы я ничему не удивлялся.

— В каком смысле? — не понял.

— В самом прямом, — маловразумительно ответил князь, — считай, что выполняешь задание родины.

— Надеюсь, её не надо предавать?

— Кого предавать?

— Родине, говорю, не надо будет изменять?

— Нет, — засмеялся Мамиашвили, — её уже до нас раз сто по сто.

И вот, пожалуйста, переступаю порог барского, недавно отремонтированного особнячка в районе Садового кольца, и что же вижу? Верно — представителей сексуального меньшинства. К этой проблеме я отношусь сдержанно. Каждый любит то, что хочет любить. По своей природе. Кто лижет эскимо, а кто — пломбир. Дело в другом, совершать это надо в скромных местечках, не афишируя свои добродетельные наклонности. Понятно, о каких наклонах идет речь.

Впрочем, встретила нас редакционная производственная суета: в свет выходил очередной номер, и трудно было определить, кто трудится по убеждению, а кто за материальное вознаграждение. Хотя в коридорчиках присутствовал странный запах — запах дорогой парфюмерии. Удушливый и сладковатый, как в вольере у орангутангов. О чем я и сказал своему товарищу. Сосо улыбнулся улыбкой вышеупомянутых животных и заметил, что деньги не пахнут. Я не согласился: это именно тот случай, когда они пахнут, и очень. Меня не слушали — и скоро я уже знакомился с Главным редактором. У него было лицо то ли язвенника, то ли будущего удавленника. Несчастный хлебал гороховый суп из тарелки и нам обрадовался, как висельник петле.

— О, гости дорогие! Наконец-то! Как жизнь? Меня можно называть Макс, разрешил мне. — Не будет никаких проблем, Иван. Нам профессионалы нужны. Любая ваша голубая мечта, ха-ха, друзья мои, сбудется.

— Проще будь, Максимушка, — не выдержал первым Сосо. — Мы с Вано были, есть и будем придерживаться традиций. Для нас путеводная звезда — это п… да! И никаких гвоздей.

— Ха-ха! Гвоздей, — заливался придурковатый редактор. — Простите меня, я без задней, ха-ха, мысли!.. Ну ладно, как говорится, ближе к телу, ха-ха, в смысле, к делу!

У меня появилось крепкое желание накрыть работодателя миской с гороховым супом, чтобы привести в чувство. Не успел — по селектору был вызван ответственный за материальную часть редакции; проще говоря, завхоз по фамилии Шапиро. Он полностью соответствовал своему высокому званию и мучился прокисшей улыбкой от нашей беседы, из которой следовало, что в руки дилетанта отдается дорогостоящий автоматический фотоаппарат «Nikon». В грустном взоре завхоза читался немой укор: «А не сбежит ли этот новоявленный херов папарацци в государство Израиль, чтобы там, загнав аппаратуру, безбедно проживать на шекели, пока мы тут будем страдать за Христовы идеи?»