Сергей Валяев - Жиголо

На это я употребил народное словцо, рифмующее со словом «живец».

— Что? — не поняли меня.

— Ловили «крота», а поймали «кита», — кивнул на джентльменов, удаляющихся под охраной бойцов группы «А».

— Да, ЦРУ не дремлет, но и мы не спим, — заключает Старков и хочет попрощаться.

Я останавливаю его вопросом: кто такой Станислав Станиславович? И объясняю, откуда знаю это И.О. Генерал мрачнеет лицом, потом выразительно смотрит на Кремль и говорит, что есть такой государственный деятель в администрации Президента, куратор силовых структур, лучший друг Семьи, мечтающий о вечной власти, и он её будет иметь — у параши.

— Да, он тебе знаком, — вспоминает генерал,? по сынку своему Ильюшке.

? Волошко, что ли?

? Он самый.

? Бит Голушко в самое лукошко, — передаю общую тетрадь. — Формула власти была здесь. Теперь её нет.

— Это расчеты академика по веществу 115? — пролистывает страницы Старков.

— Да, но без последних записей.

— А где они?

— Сожгли в лесу, — отвечаю.

— Жаль, — передергивает плечами генерал. — А счастье было так близко.

— Счастливы только дети или идиоты, — отвечаю. — Дети вырастают, остаются одни идиоты. Вы хотели иметь мир идиотов?

— Ты о чем, Дима? — доброжелательно интересуется Старков. — Хорошо себя чувствуешь?

— Лучше всех, — отмахиваюсь. — По мне: лучше гореть при лучине, чем тлеть при Новой Энергии.

Генерал обнял меня сочувственно, не понимая абсолютно ничего, и посоветовал обратиться к врачу: такие перегрузки дают иногда сбои даже в таком стоическом организме, как мой.

— А лучше на природу, на речку, — советовал, выводя в солнечный шумный день. — Купайся каждый день, Дима. А рыбалка, знаешь, как укрепляет нервную систему…

Я понимаю, что вопрос о НЛО окончательно утвердит генерала о том, что моя голова плоха на разум. Лучше промолчать — что я и делаю. Сами разберемся с этими неопознанными летающими объектами, где наша не пропадала.

На этом я прощаюсь с генералом СБ и его группой — до новых встреч, шутит менхантер Стахов, хотя, как известно, в каждой шутке…

Что же потом?

Через два часа я привожу на битом «жигуленке» Катеньку в Луговую, а точнее на пасеку деда Матвея. Там она знакомится с Анечкой. Общий язык они находят быстро, как две родные сестрички, и убегают на реку купаться. А я остаюсь с Матвеичем, который начинает меня лечить народным средством: водкой, медом и баней. Метод прост: родную в себя, мед на себя, а после банька с березовым веничком.

К вечеру чувствовал себя даже лучше, чем прежде. Вот такой вот секрет нашей жизни: тяпнуть бутылку водки, занюхать её запахами родимого края и вперед на штурм новых высот.

Когда горизонт запылал прощальным пурпурным закатом, Аня сказала с грустью:

— Они сегодня улетают.

— Кто они? — хотя догадался, о ком речь.

— Они.

— Откуда знаешь?

— Знаю.

Мы смотрим друг на друга, и этого взгляда достаточно, чтобы вспомнить наше прошлое, понять наше настоящее и верить в наше будущее.

На битом соседском «жигуленке» мы отправляемся в аномальную зону. Зачем? Излишний вопрос для тех, кто любит небо и кого любят небеса.

К полуночи подъезжаем к ночному полю. Оставив машину на проселочной дороге, не спеша идем к центру вселенной. Потом, остановившись, закидываем головы вверх. И стоим так долго, глядя на звездные миры, пока не приходит понимание, что находимся в самом средоточии колоссального живого организма. Понять человеческим умишком это нельзя, почувствовать — да.

Затем воздух над нами будто материализуется, превращаясь в некий объект искусственного происхождения, подсвеченный навигационными огнями. Он парит над землей на расстоянии чуть ли не вытянутой руки. Размеры его потрясающие — измерять их можно километрами. Такое впечатление, что часть некой живой природы отделяется от основы Праматери, готовясь отправиться в бесконечный путь поиска Божественной истины.

Потом грандиозная громада начинает подъем… все выше и выше… и наконец невидимый для нашего глаза переход в Пространстве-Времени, и мы видим у звезд только небольшой серебрящийся диск.

А мы продолжали стоять в поле. Оно было вечным, как звезды над ним. И мы были такими, как звезды.

— Они вернутся, — сказала Анечка.

— Наверное, — ответил я.

— И мы их встретим?

— Или наши дети.

— Ага, — сказала Аня. — Мы ведь будем жить долго и нас будет много.

— Ага, — я поцеловал её губы, пропахшие полынью, лунным светом и вечными звуками летней среднерусской ночи.