Андрей Константинов: Умельцы

Ему было все равно, что думают и говорят о нем сейчас полковники и прокурорский следак. Он — неверующий — беззвучно молил Бога, чтобы помог Костику. Он вспоминал, как Костя зачем-то потер лоб над глазом… потом в это место попала пуля. Он помнил чей-то крик, и свой собственный мат, и голос: «„Скорую“! „Скорую“ вызывайте». Он помнил странный манекен в ярко освещенной витрине «Солдата удачи» через дорогу за пеленой хлопьев летящего снега… Вот так, солдат удачи. «Ну что, Костя, времени минут сорок есть… пошоркаем?» — «Давай…» Пошоркали.

Он наконец отписался, отоврался и поехал в больницу.

Он сидел в коридоре, пока не вышел врач в салатного цвета курточке и штанах, с сигаретой. Он посмотрел на Петрухина и сел рядом на кожаный диванчик с выпирающими пружинами. «Что?» — спросил Петрухин глазами. Он боялся услышать ответ.

— Жизнь вне опасности, — сказал хирург. — Об остальном сейчас говорить преждевременно.

— А… когда?

— Вы поезжайте сейчас домой, Дмитрий Борисыч, — сказал врач. — Поезжайте домой, хлопните сто граммов, поспите… к утру картина станет ясней. Договорились?

В прихожей он, не раздеваясь, опустился на стул. Почти сразу из комнаты вышла Наталья. Остановилась в дверях, прислонилась к косяку. Из комнаты доносился звук телевизора.

— Привет, — сказала она.

— Привет.

— Устал?

В ответ он пожал плечами.

— Ужинать будешь?

— У нас есть водка, Наташа?

— Господи! Водка… Дима, нам нужно серьезно поговорить.

Он поднял глаза, посмотрел на жену растерянно, непонимающе.

— Давай лучше завтра, — сказал он после паузы.

— Господи! Ты даже не хочешь спросить, о чем разговор?

— Я сегодня чуть не убил человека, Наташа. Понимаешь?

Она сделала шаг вперед, округлила глаза:

— Как? Кого?

— Костыля… Костю Лущенко. Ты его видела однажды.

— Господи, Димка! Это такой рыженький, улыбчивый, да?

Он ничего не ответил, встал со стула и снял куртку… Снял пиджак и увидел в зеркале свое отражение. Ремни оперативной сбруи с кобурой под мышкой слева… с пустой кобурой. Его табельный ПМ перекочевал в сейф прокурорского следака. Петрухин снял сбрую, забросил ее на антресоль.

Потом они вместе с Натальей пили водку в кухне. Петрухин выпил немного, но опьянел быстро и тяжело. Так, как будто махом выпил бутылку водки из горла. Алкогольное отупение навалилось сразу, минуя фазу приятной расслабленности и подъема. Возможно, это была защитная реакция организма… Он добрел до дивана, кое-как снял джинсы и сорочку. Рухнул и почти мгновенно уснул. Наталья некоторое время сидела за журнальным столиком, подперев щеку ладонью, грустно смотрела на спящего мужа… Хотелось плакать, но слез не было. Видно, горько усмехнулась она, все выплакала за десять лет. За те вечера, которые просидела в этом самом кресле, ожидая мужа. Впрочем, ожидала только в самом начале. Год, может — два. Потом привыкла… Или — стала равнодушней? А сначала ждала, ждала любого: усталого, озлобленного, пьяного… А потом и сама устала и в шутку стала называть мужа жильцом. Но в шутке было только доля шутки. Ах, Господи! Как же она устала.

Наталья поднялась с кресла и вышла, плотно прикрыв дверь. Жилец храпел. В кухне она села у окна, набрала номер:

— Привет… Не разбудила?.. Извини, так уж вышло, но я не смогла ему сегодня сказать… Нет, не боюсь… Нет, Юра, нет, я ничего уже не боюсь. Но понимаешь, у него неприятности. Очень большие неприятности. О Господи! Что я говорю? У него БЕДА. И я решила, что сегодня не время. Я не имею права… Подожди, Подожди, Юра. Дай я все тебе объясню… Я понимаю, что тебя не должны волновать его проблемы, но… Нет, я не передумала. Нет. Конечно, нет. Как ты можешь. Юра? Я ведь люблю тебя, и ты сам это знаешь. Давай подождем с этим разговором несколько дней. Зачем добивать его напоследок?.. Ну вот и хорошо. Хорошо. До завтра… я тебя тоже.

Наталья положила трубку на аппарат; потом прошла в комнату, села в кресло. И долго смотрела на жильца…

Спустя две недели оружие Петрухину вернули. В результате прокурорского и служебного расследования был сделан вывод, что в реально сложившейся обстановке Петрухин действовал правильно, обоснованно, законно. Ранение старшего лейтенанта Лущенко следует квалифицировать как несчастный случай.

Никто, собственно говоря, в результатах и не сомневался. Да и прецеденты уже были. Аналогичные случаи происходили в Питере дважды: в начале и в середине девяностых. Оба, кстати, имели еще более тяжелые последствия: трупы.