Йенс Лапидус - Vip-зал

Боян был одет в домашние штаны и синюю рубашку навыпуск. На ногах — носки без пятки и тапочки.

— Найдан, как дела?

Он наклонился и подтянул сползший носок.

— Холодно на улице?

— Не очень. Ты сегодня не выходил?

— Не хочу идти на улицу без нужды. В это время года дома обычно градусов пять-шесть.

Тедди снял мокрую куртку.

— Во-первых, сегодня плюс один, так что не так все страшно. Во-вторых, что ты имеешь в виду, когда говоришь «дома»?

— Белград, конечно.

— Ты здесь живешь уже почти сорок лет.

— Да, но дом-то остается домом.

— А разве не ты говорил, что уехал из Седертелье, потому что швед?

Боян улыбнулся.

— Ты это о чем? Конечно, я швед, но мой дом — в Белграде.

Они прошли в кухню.

Боян прихрамывал. И это отец, который всегда был как скала. Он пятилетнего Тедди научил держать спину ровно, голову высоко и никогда никому не уступать, а сейчас шаркал, как старый дед.

Тедди сел за стол, а Боян подошел к плите, чтобы приготовить свой кофе по-турецки.

— Сахару побольше или поменьше?

— Как хочешь, папа.

Налив в турку холодной воды и насыпав сахар, Боян поставил ее на плиту. Насколько Тедди помнил, отец всегда варил кофе одним способом и в той же традиционной посуде с высокими стенками, маленьким носиком и длинной ручкой. Интересно, пила ли мама кофе из этой же турки?

— И что ты сейчас делаешь, сынок?

— Еще месяца не прошло, как я вышел.

Боян слил немного сладкой кипящей воды в чашку и, насыпав в джезву кофе, осторожно помешивал, пока вода снова не закипела. Похоже, ему не хотелось вспоминать, что он впервые за восемь лет позвал Тедди к себе. У Тедди тоже не было никакого желания это мусолить.

— Я помню, когда ты был маленьким, — начал Боян, — ты сидел на высоком стуле за кассой в нашем ресторане и приветствовал гостей. Ты любого мог очаровать, мальчик мой. Может, тебе стоит этим и сейчас заняться?

Тедди вспомнил историю большого отцовского путешествия. Боян приехал в Швецию в конце семидесятых, двадцати семи лет от роду. Он окончил технический институт в Белграде и успел несколько лет поработать в мастерской в Нови-Саде. Когда все его друзья уехали на заработки на шведские заводы, Боян тоже решил попытать счастья. Он был в последней волне рабочих мигрантов, отправившихся в эту холодную сытую страну. Потом Швеция перестала принимать людей «его калибра», как он любил говорить.

Боян устроился работать на автозаводе «Скания-Вабис» в Седертелье, собирал моторы для стокгольмских автобусов. Через несколько лет он встретил маму, которая работала в бухгалтерии. Она приехала с севера, из Сундсвалля. Через год родилась Линда. Еще через полтора — Тедди. Дарко был младшим.

Но времена пришли трудные, в середине восьмидесятых «Скания» стала сокращать персонал. Многие знакомые поняли, что гораздо выгоднее открыть пиццерию или ресторан, чем потеть на фабриках. Боян пошел на работу к старому другу, они держали кафе в рабочем пригороде Сольна. Каждый день поездка на работу и обратно отнимала у него четыре часа, но он никогда даже не думал переехать из Седертелье. Тогда-то его все устраивало.

Боян легонько помешивал в турке. Когда кофе закипел, он снял его с плиты и снова добавил сахарную воду, которую слил в начале. Он накрыл джезву блюдцем и дал кофе отстояться.

— Вставай, выпьем в гостиной.

Старая традиция: кофе нужно пить в гостиной и разливать тоже там же, перед гостями.

Боян снова наклонился, чтобы подтянуть носок, прежде чем уселся в кресло. Тедди сел на кожаный диван напротив.

— Папа, ты знаешь, чем я занимался?

— Слушай, сынок, я был занят своими делами, ты — своими. Не всегда все так просто, знаешь ли. Мне нужно было заботиться о тебе, Линде и Дарко; ты хоть понимаешь, что значит остаться одному с тремя детьми? Еще я вкалывал в ресторане каждый божий день, чтобы потом, после всех этих лет, эти ублюдочные pički из налоговой нас закрыли.

— Я очень ценю то, что ты сделал для нас, ты сам знаешь. Но ты понимал, чем я на самом деле занимался?

Тедди сам не знал, зачем он поднял эту тему. Они раньше никогда об этом не говорили, но сейчас он не смог сдержаться. Боян отпил кофе.

— Теперь нет смысла об этом говорить. Я просто рад, что мы встретились. Помнишь, что двадцатого годовщина маминой смерти?

— Конечно.

Тедди откинулся на спинку дивана и осмотрелся. Эта квартира была похожа на старую в Седертелье, на одной из стен висели две сабли, которые, как отец утверждал, сохранились со времен битвы за Нови-Пазар в тысяча девятьсот двенадцатом. На другой стене — картина из маминого родительского дома.