Наталья Андреева - Попробуйте позвонить позднее

— Даже жаль ее немного, а?

— Мне — нет, — отрезала Лида. — Если я вам еще понадоблюсь — звоните.

— А это и в самом деле мальчик? — кивнул на ее выпирающий живот следователь.

— Девочка. Но какое это имеет значение? Впрочем, УЗИ может и ошибаться. И главное не это. Девочка, мальчик — какая разница? Это ребенок Олега, — тихо добавила она и пошла к выходу. А следователь вернулся в кабинет, где рыдала вдова.

— Где деньги, Коля?

— А нету, — широко улыбнулся задержанный. Его руки и плечи были сплошь покрыты татуировками, а шишковатый череп почти без волос. Чувствовал он себя свободно, на стуле сидел развалясь.

— Куда ж дел?

— А потратил.

— Что, все? Миллион долларов?

— Долго ли, начальник? Вино, бабы, карты. До воли дорвался, веришь? А на воле деньги нужны. Все спустил.

— Ай, врешь?

— Нету денег.

— Хорошо, давай к сути. Значит, деньги вы с сестрой поделили пополам?

— Не была б она мне сестрой… — Задержанный смачно выругался.

— Давай-ка без мата. И без блатного жаргона. По-русски говори, для протокола. Ты это умеешь, знаю. Чья была идея? Кто предложил убить Морозова?

— Она, кто ж еще?

— Значит, будешь топить сестру? А сколько ей светит, знаешь?

— Ну, положим, десятка.

— Как бы не больше. Организатор заказного убийства — это, знаешь ли…

— Че гонишь, начальник? Не было заказа. Дело семейное.

— Значит, был преступный сговор? Брата и сестры?

— Че гонишь? Какой сговор? Пиши: я его пришил. А она… Дура! Одно слово: баба! Ревела белугой: «Ах, Олег, ах люблю!» Веришь, нет? Долго уговаривал. Давай, говорю, пришьем твоего банкира. Все равно попользуется и бросит. Я и с зоны ей писал. Матери писал, а уж она мои малявы Дуське передавала. Сеструха не отвечала, нет. Вся в белом, в столице нашей родины Москве. Но пришел — приняла. Я б все равно скоро сел. Привычка, знаешь ли. Здесь мне не жизнь, на воле. Отвык.

— Значит, будешь брать все на себя?

— Кабы не была она мне сестрой… Я ее больше всех любил, веришь, нет? — разоткровенничался вдруг задержанный. — Я в семье старший. На моих руках Дуська выросла. Я ее из соски кормил, нянчил. Рыжая, глазищи огромные, зеленые. Как крыжовник. Я маленький в деревне бывать любил, у бабки своей со стороны отца. В саду малина, сморода, крыжовник… Красота! — Он сладко зажмурился. — Как гляну на нее, на Дуську, — сразу детство свое вспоминаю… Ну че она нашла в этом банкире? Дуреха. А сработано было чисто. Я пришел ночью, забрал деньги. Сумку она оставила, а коробку разрезала на куски и отдала мне вместе с деньгами, велела сжечь: «Только бы он не заходил в кабинет! Только бы не проверил, на месте ли деньги!» Сумку она поставила на виду и какую-то коробку рядом. Вроде той, в которой муж деньги принес. А дальше все как по маслу. С утра он уехал играть в теннис, я подошел к черному ходу в двенадцатом часу. Ну и…

— Свидетель есть, Коля. Так что говори все.

— А… Мужик на «Легенде»? Ну и тачка! Видал я его.

— А он твои татуировки.

— Так я ж не отпираюсь, начальник!

— Кто ждал тебя в машине за углом?

— Никто. — Взгляд задержанного стал вдруг непроницаемым. — Один я был.

— Но кто-то же вел машину?

— Никто. Без подельника я был. Один.

— Ну, хорошо. Деньги когда делили?

— А через неделю. Она сказала: «Вот погоди, утихнет…» Эх, не будь она мне сестрой! — Он не выдержал и вновь смачно выругался. — Всех кидаю, кидал и буду кидать, а ее не могу, веришь, нет? Долю я ей отдал. Как же! Сестра! До первой ходки я был Дуське вместо матери. Вернулся — она уже в школу пошла. Я ей букет нес. Огромный! Как сейчас помню. Эти, как их… гладиолусы! Иду по улице, вижу забор, а за ним цветы. Хотелось, чтоб как у людей. Ну и махнул через забор. В школу Дуська шла как королевна. А банты у нее были белые. Я через год опять сел. Вернулся — она уже девка! Ох, и хороша! Она лестницы в доме мыла. Такая красотка, а в руках половая тряпка, вокруг грязища. Она ревела по ночам — нарядов ей хотелось, а деньги где? Много ли нянечки в детском саду получают? А нас в семье пятеро было детей. Отец, конечно, зарабатывал, но пил. От такой жизни поневоле запьешь! Дома дети орут, а он с приятелями в гараже. Эх! Как вспомню детство свое золотое! Дуську в обносках, мамашу с половой тряпкой. Разве это справедливо, начальник? Матери я хотел помочь, Дуське помочь, а как? Ну, украл-ограбил. Охранника между делом замочили. Дали десятку. Отсидел. От звонка до звонка отсидел. И она меня приняла. Денег дала. Родная кровь.

Он даже прослезился.