Дарья Кожевникова - Ангелы далеко

Охваченная эйфорией, Инна едва не рассмеялась от этой мысли. А потом закусила губу, думая уже совсем о другом, не менее для нее важном. О том, о чем размышляла, сидя без сна перед телевизором, до того момента, как в дверь позвонил Петр Иваныч. «Люблю я тебя!» — сказал ей сегодня Вадим. А потом в экстазе прошептал на ухо: «Девочка моя! Вымолил я тебя у бога!» Инна нисколько не жалела о том, что сегодня произошло. Напротив, заранее была согласна на все. Но ей очень хотелось знать, к кому именно были обращены эти слова Ларичева? Кому на самом деле этой ночью дарил свои ласки Вадим? Ей ли — или по-прежнему своей Ларисе?

— Здравствуй, герой, — кивнула Инна утром появившемуся из своей комнаты Вадиму.

— Иннулька, ты что? — смешался тот от такого приветствия.

— Да нет, ничего. Я вчера, не зная, где ты был, в каких грехах тебя только не обвинила. Вот уж, воистину, твоя душа — точно не лицо, на котором хоть что-то можно прочесть, а тайна за семью печатями.

— Петр Иваныч заходил? — догадался Вадим. И добавил с доброй улыбкой: — Вот неугомонный.

— За тебя беспокоился. И по крайней мере, хоть ввел меня в курс дела. Скажи, как ты себя чувствуешь? Как спина?

— Нормально.

— Честно?

— Честно, Иннуль.

— Ну и слава богу! — успокоилась Инна. И усмехнулась, взглянув на Вадима. — Надо же, целую речь толкнул! Аж два слова!

Ларичев, рассмеявшись, обнял ее.

— Нет, а что было вчера рассказывать? Ну, пришлось порыбачить. Так ведь и раньше доводилось. Правда, раньше ловил удочкой, а не голыми руками, и улов был, конечно, помельче, но в остальном все примерно то же самое. Только в этот раз даже похвастаться нечем: трофей отобрали и увезли.

— Вот разбойники! — улыбаясь ему в глаза, с показным сочувствием вздохнула Инна.

Больше они об этом не заговаривали. Вадим проводил Инну до ФАПа, где растопил печь — дед Митя после похорон жены был увезен своими детьми в город.

— Иннуль, не знаю, успею ли заехать за тобой в обед: машина-то за рекой осталась.

— Так и не надо, вообще не приезжай до вечера, — отмахнулась Инна. — У меня сегодня по плану посещения на дому, а у тебя даже телефона нет, чтобы выяснить, где я. На обед сама домой заскочу, когда освобожусь.

— Тогда не задерживайся долго и не ходи голодная, — сказал он, покидая фельдшерский пункт.

И ни слова, ни единого намека на то, что было ночью! То ли сохраняя верность своей привычке молчать, то ли просто не помня о том, что вообще что-то во хмелю было. А может, уже раскаиваясь, что дал себе волю? Понимая, что все равно не сможет сама найти ответ, Инна заставила себя просто не думать об этом, включаясь в новый рабочий день.

Ближе к обеденному времени к Инне на прием явился Зорин, имевший весьма бледный вид.

— Привет, — кивнула ему Инна. — Что случилось?

— Живот что-то болит. Не посмотришь? — выдавил он.

— Ложись на кушетку.

Фельдшер осмотрела его. Детально, внимательно.

— Ну, что я могу тебе сказать… Надо обследоваться. Так обычно язвенная болезнь начинается.

— Лампу глотать не поеду! — категорично заявил Валерка. — Давай так поступим. Будем считать, что мы все уже выяснили, и ты просто назначишь лечение.

— Какое лечение? Что лечить? Ты понимаешь, что я не врач? И даже врач не поставил бы тебе диагноз навскидку, без анализов и полного обследования! — возмутилась Инна.

— Тогда расскажи мне, чем язву лечат, потому что я все равно никуда не поеду, — почти огрызнулся Зорин. Потом спросил, внимательно глядя на нее: — А ты чего сегодня сияешь вся, как китайская хризантема? Хоть бы посочувствовала… Или хотя бы видимость создала, если не вызываю сочувствия.

— Я тебе сочувствую, — сообщила Инна. А потом, не удержавшись, поинтересовалась: — Понимаю, что тебе сейчас ни до кого, но ты вообще-то в курсе, что Вадим вчера сделал?

— Ну, человека спас от верной гибели, — криво усмехнулся Валерка, вставая с кушетки и садясь за стол. — Об его геройстве уже весь поселок гудит с утра, как не знать… Только если ты хочешь этим сообщением развеять мои сомнения-подозрения, то зря надеешься. Я ведь и не утверждал, что Вадька ненавидит весь белый свет. Однако у него есть основания точить зуб на женщин. Исключительно на женщин, понимаешь? Поэтому его вчерашний поступок никак не повлияет на мои мысли о нем.

— А я считаю, что поступивший так человек просто не может убить! — возразила Инна.

— Да? — скептически поджал губы участковый. — Тогда могу тебя очень сильно разочаровать, прекрасная Инесс: ты не берешь в расчет его прошлого. А в прошлом он, наверное, даже и не считал, скольких положил за свою, так сказать, служебную карьеру.