Дарья Кожевникова - Ангелы далеко

— Прости, Иннулька.

— Ничего, — кивнула ему девушка. — Все хорошо, Вадим.

Тот вымученно улыбнулся и обнял ее одной рукой. Инна прильнула к его плечу.

— Эй, хорош вам там! — раздался голос стоящего чуть позади них Зорина. — Инесс, пакуй свой чемодан, да давай отвезем его, пока я еще трезвый. Потому как, что ни говори, а это дело надо основательно сегодня обмыть. Толпа, не расходись! Если Степка к себе не пригласит, то я угощаю!

— Да ты что, Валер? Как так не приглашу? — смущенно проворчал Степан.

Когда их пальцы переплелись, он даже вздрогнул. Этого не должно было быть! Это неправильно! Совсем не этого он ждал и хотел от нее! Но, быстро опомнившись, вдруг подумал: а почему бы и нет? Кто знает, может, внесенный Инной оттенок новизны сделает его игру даже интереснее. Экстремальнее, во всяком случае…

Ах, Инна, что она делала с ним одним своим существованием! А эти ее сегодняшние танцы? До сих пор у него перед глазами стояла картина: Инна отбивает каблучками четкий ритм, ее волосы взметаются светлым облаком, при движении подрагивает грудь… Он быстро отогнал от себя это сказочное видение, почувствовав, как сладострастно начинает сжиматься все внутри. Но нет, не сейчас, позже! Когда он останется один и сможет в полной мере насладиться этими воспоминаниями. А в следующую субботу непременно придет снова в клуб, чтобы опять любоваться ею, необыкновенной, неподражаемой.

Выбранная им жертва, продавщица Жанна, тоже сегодня танцевала с ней рядом. Как же жалко смотрелась эта баба на фоне его богини… Но он уже решил для себя, что не будет особо привередничать. К тому же их имена в чем-то созвучны: Жанна — Инна. К тому же торгашка ходит на ФАП часто, у ее трехлетней дочки бронхит. «По вечерам ребенка бабушке подкидывает, а сама на танцы несется», — вдруг с яростью подумал он. Жалкая жаба, а не мать! Таких и надо душить! И он это непременно сделает. Даже уже знает когда. Скоро, весной, у Инны будет день рождения, вот тогда он и преподнесет ей свой сюрприз. И будет с ней рядом, читая все на ее выразительном, нежном лице. Что будет испытывать Инна? Боль? Удивление? Отчаяние? А может…

Неожиданная мысль вдруг мелькнула в его мозгу: что, если б когда-нибудь, не сейчас, конечно, а позже, сделать Инну свидетельницей самого процесса? Показать ей, наглядно продемонстрировать, как он душит этих баб? Как бы она это восприняла? Быть может, совсем не так, как восприняли бы, оказавшись на ее месте, другие? Инна ведь удивительная, совершенно не такая, как все. Так почему бы не рискнуть, не попробовать…

В воскресенье Инна проснулась поздно, что было вполне объяснимо: легла ведь накануне почти на рассвете, до глубокой ночи просидев у Степана в компании набившихся в квартиру после отъезда Веры гостей. Кстати, вопреки всем страхам парня у него родилась дочурка. Кудрявая в маму, светленькая в папу. Рост 52 сантиметра, вес 3400.

Инна невольно улыбнулась, вспоминая такой короткий, но такой значимый в жизни Степана телефонный разговор. И его уже не слишком трезвые, но оттого не менее радостные вопли: ведь именно дочурку, как раз светленькую и кудрявую, он больше всего и хотел! А потом веселье грянуло в полную силу. Инна, возможно, и ушла бы пораньше, если бы не данное Вере обещание присмотреть за ее мужем, да и не только за ним — за домом тоже. А после так получилось, что и за самой Инной уже присматривал Вадим — просто ее как фельдшера чествовали едва ли не наравне с новоиспеченным отцом, хотя, если подумать, ее заслуга была не так уж и велика…

Прерывая Иннины мысли, к ней в комнату тихо постучал и, выждав немного, заглянул Вадим, тоже смотревшийся не слишком бодрым.

— Проснулась, Иннулька? — спросил он, входя и присаживаясь на край ее кровати. — А я как раз кофе сварил. Принести тебе сюда?

— Не надо, — улыбнулась девушка. — Сейчас встану. Я же сегодня небольная вроде, слава богу.

— Слава богу, — эхом повторил Ларичев.

— Ты-то как? — спросила Инна.

— Паршиво, — честно ответил он. — Давно так не перебирал.

— А по-моему, был вчера самым трезвым.

— Ну, это смотря с кем или с чем сравнивать, — усмехнулся Вадим, проводя ладонью по лицу, как будто в желании стереть со своего сознания следы похмелья.

Все внимание Инны, уже в который раз, снова приковалось к его руке — как у античного греческого бога. Не удержавшись, она заметила:

— Какая же у тебя в руках, наверное, силища…

— Иннуль… — Мужчина вдруг смутился. — Я тебе, наверное, чуть пальцы вчера не сломал, да? Прости. Ты в такие минуты лучше ко мне не подходи, а, наоборот, старайся держаться подальше.