Наталья Солнцева - Кинжал Зигфрида

Он замолчал, глядя, как с края навеса стекают струи воды. Дорожки во дворе, трава и цветочные клумбы намокли. У ворот образовалась лужа.

– Значит, вы тоже ищете клинок? – повернулась к нему Астра.

– Искал! – поправил ее Шестопалов. – А сейчас, как изволите видеть, развожу пчел.

– А где вы искали?

– Там же, где и все: сначала в Алтуфьеве, потом на берегу болотного озера. Скажете, вы еще не видели пресловутого письма из архива поэтессы Куприяновой? Профессор сам показывал мне его. Он пытался определить, какое именно место обозначено на карте. Если эти каракули можно назвать картой! Мы советовались… В Новгородской области много болот, озер и храмов. Видимо, Дмитрий Лукич решил сам побродить по тамошним местам, ягод насобирать, рыбки половить, а заодно и поговорить с аборигенами, подышать тем воздухом. Это важно.

– Вы говорили его близким, что…

– Не говорил! – отрезал Шестопалов, угадав вопрос. – Зачем? Это ведь только мои домыслы. Человек устал и поехал в отпуск подальше от городской суеты, от злых языков. А что еще он там собирался делать – этого мы не знаем.

Окна в доме были распахнуты настежь. Оттуда раздался женский голос:

– Макс! Макс!

– Иду, Наденька! – отозвался он. И объяснил: – Это моя жена. Она инвалид. Извините, но я вынужден попрощаться.

– Еще минуточку! – взмолилась Астра.

Шестопалов нетерпеливо повернулся к дому, но не ушел.

– Хорошо, только поторопитесь с вашими вопросами.

– Вы обмолвились, что искали клинок «там же, где и все». Кто эти «все»?

– Откуда мне знать? Дмитрий Лукич мог показывать письмо сыну, жене… Те же Куприяновы, у которых хранился архив, могли поддаться соблазну найти клад. Особенно после того, как профессор заинтересовался письмом. Наверняка он хотя бы в двух словах пояснил господину Куприянову, зачем ему частное письмо из архива их дальней родственницы.

Матвей, до этого не проронивший ни слова, вдруг спросил:

– Как сам профессор Лианозов узнал о письме?

– Он перелопатил уйму бумаг, писем. Поэтесса Куприянова, как большинство творческих натур, обожала эпистолярный жанр. Они много пишут разным людям, порой довольно откровенны в своих посланиях. Такую подборку писем можно издать в виде дневника. Вряд ли поэтесса удержалась от того, чтобы не упомянуть о гибели единственного внука и последнем довольно странном сообщении от него.

– Но Виктор просил никому не показывать письмо.

– Она и не показывала. Просто поделилась переживаниями с кем-то душевно близким. А Дмитрий Лукич уцепился за сей маленький фактик, его ум ученого привык выхватывать из обилия информации ту, которая заслуживает внимания. Потянул за ниточку, и она привела к Павлу Куприянову. Заметьте, автор письма тоже Лианозов! Это сыграло свою роль.

– Сын профессора мог искать клинок?

– Не тогда, не десять лет назад, – покачал головой Шестопалов. – Он был подростком. Ни собственных денег, ни свободы. Мать, убитая горем, не отпускала его от себя ни на шаг. А сейчас… Почему бы и нет? Только это все пустое.

Он смотрел в сторону дома. Дождь припустил с новой силой. Занавески на окнах шевелились от свежего напитанного влагой воздуха. Астра представила, как жена Шестопалова наблюдает из-за занавесок за мужем и гостями, вдыхая запах мокрой зелени и цветов.

– Получается, профессор Лианозов не делал из своих поисков тайны? – спросил Матвей.

– Он был неправдоподобно бескорыстен. Если что и заставляло его скрытничать, так это собственное благоразумие и насмешки окружающих. Человеческие алчность и глупость не имеют границ.

– Почему вы не рассказали мне обо всем в прошлый раз? – не удержалась от упрека Астра.

– Я принял вас за одну из безнравственных охотниц за жареными фактами. Не люблю желтую прессу. Их бесцеремонность чудовищна! Особенно вы смутили меня вопросами о Куприяновых. «Не поднимается ли новая волна безумия? – подумал я. – Новый виток кинжальной лихорадки?» Опасная болезнь, знаете ли. Вот я и взялся ездить в Витеневку – продавать мед, а заодно проверить свои подозрения. Уж не обхаживаете ли вы и Куприяновых? – Он рассмеялся. – Вы меня не сразу засекли!

– Как насчет лихорадки? Сами-то выздоровели?

– Что, простите? А… да… пришлось попотеть, облазить каждый уголок в Алтуфьеве, покормить комаров в новгородских лесах. Красивейшие места довелось посмотреть! Даже в болотах есть необъяснимая прелесть. Но я давно махнул рукой на поиски.

– Что же вас излечило?