Наталья Солнцева - Кинжал Зигфрида

Астра взглянула. Что за номера? Где-то она их видела уже…

Леда дважды перебрала бумаги в коробке – письма Николая Лианозова бабушке, которую он ласково называл «ба», там не оказалось. Не было его и в сейфе отца.

– Какой странный человек, – прошептала Леда. – Показывал мне усадьбу Алтуфьево, как свое родовое гнездо, говорил о проклятии…

Она вспомнила слова Валериана: «В конце девятнадцатого века все это принадлежало нашим дальним родственникам. Коммерсанты Лианозовы! Слышали? Мой отец вообразил, что нефтепромышленник Степан Лианозов имел отношение к так называемому Кинжалу Зигфрида, и решил отыскать клинок. Это свело его в могилу».

Пока они прогуливались, Леда ощущала сильную боль внизу живота. У нее опять обострение. Нервы, нервы…

Сын профессора говорил, она молча слушала. Чего он от нее хотел?

«Ваш отец тоже разыскивал клинок?» – спрашивал Лианозов.

«Вряд ли. Хотя может быть. Он не посвящал нас с мамой в свои дела».

Почему она продолжала беседовать с ним, отвечать на его вопросы? Почему согласилась встретиться? Ее бросало в жар от боли, в глазах темнело. Но она изо всех сил старалась казаться высокомерной, уверенной в себе женщиной.

В глубине души она наделась узнать что-нибудь о Владе. Он ведь не зря распечатал объявление о кинжале. Что, если это он взял из сейфа письмо? Она бы его простила. Почему он не доверился ей? Она бы сама отдала ему весь архив неудавшейся поэтессы Куприяновой.

«Эта вещь очень опасна, – бубнил Лианозов. – От нее лучше держаться подальше».

Леде были глубоко безразличны все кинжалы, мечи, шпаги и сабли, вместе взятые! Лишь бы Влад вернулся к ней.

«Нам следует держать друг друга в курсе событий, – твердил сын профессора. – Мы с вами теперь товарищи по несчастью. Возьмите мою визитку и копию письма. У меня есть еще».

Когда Лианозов ушел, взяв с нее обещание позвонить, если произойдет что-нибудь подозрительное, Леда присела на скамеечку возле церкви и приняла таблетку. Обезболивающее подействовало не сразу, и она некоторое время была в полузабытьи, покрываясь испариной. Мимо ходили люди – прихожане церкви – и поглядывали на нее.

Ей полегчало. В траве желтели одуванчики, пахло чем-то приторно-сладким. Она прошлась в тени запущенного парка и позвонила Астре. Вдруг встреча с Лианозовым и письмо помогут в поисках Влада?

Взгляд Леды задержался на приземистой квадратной вазе из поделочного камня. Она сообразила, что сидит в кабинете отца. Его стол, письменный прибор, любимое кресло, книги и картины на стенах несли на себе печать его непреклонности, упрямой агрессии и твердости, порой доходящей до жестокости. Сплошная тяжесть, массивность и прямые углы. Только один человек умел смягчать крутой нрав Павла Анисимовича, и это была не Леда.

«Ельцова просила сообщить, на месте оригинал письма или нет!» – спохватилась она.

– Я так и думала, – ответила Астра, выслушав ее. – Вы хорошо посмотрели? И в сейфе тоже?

– Думаю… Наверное, это Влад взял письмо… – выдавила Леда. – Он перебирал бумаги и… не представляю, почему он скрыл от меня…

Слезы комком стояли у нее в горле.

Домработница позвала ужинать. Мать уже спустилась и маленькими глотками пила обезжиренный кефир.

– Ты бледная. Тебе опять плохо? – округлила она глаза. – Может, повторить курс уколов?

Леда жевала безвкусное овощное ассорти, когда зазвонил телефон.

– Дуня, возьми трубку…

– Это вас, Леда Павловна.

Леда встала из-за стола и вышла с трубкой в другую комнату. Голос, который она услышала, поверг ее в шок. Она гнала от себя мысли о том, что это возможно…

– Ты?

Ее затрясло. Губы онемели, и внутри встрепенулась, дала о себе знать боль.

– Не получилось приехать, – оправдывалась она. – Извини. Мама приболела. У нее был сердечный приступ. Ее нельзя беспокоить.

– Я все же хочу увидеться… – произнес голос в трубке. – Хотя бы раз.

– Да, понимаю, но…

Это будто не Леда говорила, кто-то другой, завладевший на миг ее телом и мыслями.

– Ты где? – спросил этот другой. – В Москве?

– Да…

Леда с трудом сглотнула. Кровь пульсировала в ее висках, трубка в руке ходила ходуном.

– Хорошо. Когда?

– Завтра вечером, в девять, – ответил голос. – У станции метро «Алтуфьево». Сможешь добраться? Нас никто не должен видеть.

Пол под Ледой накренился и поехал вниз, она едва успела схватиться за портьеру. Та треснула, но не оборвалась. За окном сад тонул в душистых зеленоватых сумерках, на небе выступила золотая луна. Но Леда не замечала прелести тихого летнего вечера.