Нина Васина - Мачеха для Золушки

Зоя направилась к сидящему мужчине, понурившись. Так же, не поднимая головы, она подошла, протянула руки, и мужчина подхватил ее под мышки и легко посадил на колени. Зоя прижалась лицом к его груди.

– Ревешь? – Он положил руку ей на затылок, и голова девочки скрылась под его пятерней. – А ведь обещала так больше не делать. Ты обещала не реветь? Хочешь, я выпорю эту крашеную ссыкуху при всех на конюшне? Она такого про тебя наговорила.

Лица гостей (их было человек десять) повернулись в сторону двери. Там стояла бледная психолог и, судя по выражению лица, не верила своим ушам.

– Что?.. Не хочешь? – Мужчина склонился к голове девочки. – Как знаешь. Тогда давай хоть выгоним ее с шумом, обольем из брандспойта, а? Не хочешь? Ну, так неинтересно.

Мара подошла к застывшей в дверях гостье и за руку потащила ее к выходу. Психолог зачем-то задержалась у стула, но хозяин дома, Виктор Лушко, метнул в нее такой ужасающей силы взгляд, что она, едва справившись с подогнувшимися ногами, очень быстро нашла выход.

– Я не понимаю! – громко объявил хозяин гостям, которые начали понемногу шевелиться. – Я совсем не понимаю, ну почему как психолог – так обязательно лесбиянка?

Утром Зоя Лушко сидела на террасе и ела сливы. Прилетела ворона и села напротив – на перила. Под тихое стрекотание газонокосилки – садовник Елисей трудился спозаранку – ворона что-то пробормотала, вычищая когтем клюв. Зоя выстрелила в нее косточкой. Ворона укоризненно посмотрела на девочку одним глазом и на всякий случай вперевалку отодвинулась по перилам на три шага в сторону.

Зоя вытащила изо рта очередную косточку и прицелилась. Ворона крикнула укоризненно, потом еще раз – громко и замахала крыльями, угрожая.

Садовник Елисей свободной левой рукой залез в карман темно-зеленого комбинезона, достал пистолет и, не останавливаясь, руля газонокосилкой, выстрелил в сторону террасы.

Ворона упала на траву. Зоя вскочила, подбежала к перилам и посмотрела вниз, на птицу, потом – на садовника. Он спросил кивком головы: «Ну как?»

– В голову! – крикнула Зоя.

На выстрел из дома выбежал Виктор Филимонович в широких семейных трусах в клеточку. Смешно растопыривая босые ноги – роса, – подбежал к садовнику и залепил тому сильную оплеуху.

Садовник Елисей выключил газонокосилку и наподдал хозяину ногой под зад. Виктор Филимонович вынужден был после этого продемонстрировать профессиональный хук левой. Садовник упал возле газонокосилки, раскинув руки в стороны. Потирая костяшки пальцев и зевая, Виктор Филимонович пошел в дом досыпать, успев по дороге погрозить Золушке пальцем.

Стоит добавить, что все это происходило в полнейшем молчании и взаимопонимании, что явно свидетельствовало о регулярности действа. Объяснялось это просто. Садовник Елисей устроил себе небольшую голубятню недалеко от хозяйских основных построек, и всех ворон, появляющихся в радиусе двух километров вокруг усадьбы, отстреливал нещадно, опасаясь за голубиный молодняк. Никаких нареканий насчет создания опасной для жизни окружающих обстановки при стрельбе он не понимал, только похмыкивал в пышные желтые усы, еще мог для куража пальнуть из пистолета в подброшенную копеечную монетку. Впрочем, и сами окружающие, собиравшие для него копейки, привыкли к особенностям санитарной очистки усадьбы и местности вокруг нее площадью в 300 гектаров, вот только хозяин сильно нервничал, если Елисей стрелял рядом с ним или дочерьми.

Зоя спустилась вниз, рассмотрела мертвую ворону. Подняла ее за лапы. Из дома на террасу распахнулось окно.

– И не думай! – зловеще предупредил голос отца. – Забыла уже? Опять будешь стирать постельное белье сестер и мыть всю комнату! А если эта дохлятина накапает в коридоре и холле, будешь драить полы неделю!

Зоя вздохнула с сожалением и не стала тащить мертвую птицу в спальню к сестрам.

Останки вороны обнаружились на другой день. Переливая рыбный суп из кастрюли в супницу, кухарка Дездемона несколько секунд с удивлением разглядывала ворох черных перьев в половнике, потом тонко пискнула – странный звук для большого сильного тела – и, только уронив половник в кастрюлю, отчего на нее выплыла когтистая скорченная лапа, разразилась мощнейшим воплем, нарастающим как охрипшая сирена.

Это было в четверг – рыбный день. Хозяин дома не обедал, но сирену своей поварихи услышал за три километра, правда, по телефону: Маринка бросилась звонить папе.