Нина Васина - Мачеха для Золушки

– Четырнадцать, – сказал Кнур. – Осталось еще четырнадцать процентов.

Медея отвела глаза.

– Так, по мелочам, – заметила она. – Женские секреты.

– А вы?

– А я – произведение искусства.

– Ах, ну да, – спохватился Кнур совершенно серьезно. – Я видел съемку, где вы на каком-то биеннале плавали в аквариуме в костюме рыбы.

– Это не костюм. Это была перламутровая чешуя. Три тысячи двести шестьдесят наклеенных чешуек от низа живота до пяток.

Кнур посмотрел Медее на низ живота. Она сидела напротив, закинув ногу на ногу. Его взгляд скользнул как раз между колен, чуть прикрытых алым шелком туники.

– Ладно. Вы не беспокоитесь о своей деловой репутации фотомодели…

– Не путайте, – перебила его Медея. – Я не беспокоюсь о своей судьбе секретного агента. А вот репутация фотомодели в данном инциденте не пострадала. Что я сделала? Помешала сорвать с меня драгоценности. Не допустила физического насилия.

Она помолчали.

– Все так серьезно? – спросила Медея.

– Как сказать, – вздохнул Кнур. – Для пущей секретности там, у нас, я приехал сюда неофициально, как частное лицо. Отстранимся от нюансов по делу пропавшего несколько лет назад агента Моцарта. Слишком много накладок в данном инциденте, как вы выражаетесь. Напавший на вас мужчина – бывший офицер американских военно-воздушных сил. В отставке он занялся бизнесом, особо не процветал, но офис имел в самом престижном месте – в деловом центре Нью-Йорка.

– То есть… – задумалась Медея.

– То и есть, – кивнул Кнур. – Аккурат в одной из башен-близнецов. А когда они рухнули, его сейф оплавился. Ему, понимаешь, даже предъявили кусок металла. И он этот кусок опознал. И не было в сейфе ничего особо интересного – так, парочка золотых слитков на старость, дюжина бриллиантов – в общем, все это можно потерять без боли, кроме…

– Гарнитура с изумрудами? – осенило Медею.

– Точно. Из-за этого гарнитура он и сейф завел. Представьте, пережил этот бывший офицер кое-как свою драгоценную потерю, почти вылечился от тика и заикания после инсульта, посмотрел на досуге один журнальчик и…

Медея встала, прошлась по спальне. Кнур напряженно ловил каждое движение ее тела.

– Не понимаю, – созналась она, встав у окна. – Гарнитур могли украсть за день, за несколько часов до катастрофы. Нет? Не могли? Тогда – что? Я не понимаю, чего от меня, от манекена, хотят? Нужно найти нового хозяина этих изумрудов, всего и делов-то!

– Вот и я не понимаю – на кой черт тебе нужно было ему шею ломать, да еще так профессионально, – перешел Кнур на «ты».

– Да не получилось бы с ним просто по-бабьи морду расцарапать! И когда я это поняла, сразу сработал рефлекс, будь он проклят!

– Я видел съемку. Это называется рефлекс? Да ты опережала его на секунду! Это трудно назвать самозащитой! – повысил голос Кнур.

– Так получилось! – повысила голос и Медея. – Предчувствие! Я вдруг поняла, что он дернет меня за ногу, и взяла диадему в руки! Еще у охранника кобуру заело, а у американца – был нож сзади за поясом!

– Ага! – выдернулся Кнур из кресла. – Мозги не заменишь пластической хирургией, да?

– Пошел ты!.. – не выдержала Медея. – Будет тут всякий гэрэушный бегемот мне нотации читать!

– Ты меня сама позвала, – развел руками Кнур. – Выбиралась бы в одиночку. Допросы, суд, приговор. Объясняла бы английскому правосудию необходимость такой самозащиты.

– А как же этот жест? – Медея выставила из кулака средний палец. – Я не защиты прошу. И не одолжения. Я предлагаю сделку.

– Да, конечно, – кивнул Кнур. – Последнее задание… Твоего куратора больше нет.

– Это я уже поняла. Иначе бы вас сюда не прислали.

– А я помогу, чем могу! – Тучный мужчина свирепо протащил перед Медеей свой живот туда-сюда, потом направился к туалету.

Не закрывая дверь, он подошел к унитазу и расстегнул ширинку.

Она приблизилась и встала сзади.

– Сведения о твоих странных приемах самозащиты обязательно просочатся, – сказал Кнур, не поворачиваясь.

– Это не самое страшное.

– Англия будет для тебя закрыта.

– Как-нибудь это переживу.

– Наша служба внешний разведки подписала договор о сотрудничестве с американскими коллегами. – Кнур повернулся, застегивая ширинку. – Пару месяцев тебе и в США не стоит соваться. Будет проверяться все по пропавшим из башен ценностям.

– Ценностям? И что, много ценностей пропало?

– Так, ерунда. Тонны три золота из хранилища. Драгоценностей в совокупности – килограммов шестьдесят. А уж бумажной валюты сгорело – не счесть. – Он задумчиво ходил возле кресла, не решаясь снова в него втискиваться.