Нина Васина - Мачеха для Золушки

В этот момент над ним слегка дрогнуло небо – эхом, отзвуком выстрела. Елисей очнулся, удовлетворенно кивнул сам себе и потряс над головой пластиковой метелкой, которой сгребал листья. Так он обычно приветствовал истребление ворон садовником господина Абакара на соседском участке. В трех километрах от Елисея его коллега только что уложил зазевавшуюся ворону у своей голубятни.

В округе была еще одна большая голубятня – в летней резиденции директора птицефабрики – километрах в шести на запад. Садовника у директора не было, Елисей знал – там с воронами борется вторая жена директора, но совершенно гнусно – по-бабски. Она рассыпала где ни попадя ядовитый корм, поэтому директор птицефабрики уже лишился трех якобинок и двух гривунов редкой расцветки. А воронам – что? Умные. Одна сдохла от такого корма, остальные к нему и близко не подходят. Вот так. А больше – от Конюхова до Степанихи – никто серьезно голубями не похвалится. Тут Елисей подумал, кому хвалиться-то? Серьезных усадеб не больше четырех. Таких, чтоб в диаметре километра по три. А между ними если и есть ничейная владимирская земля, так она вольная, без людей, или вообще – болота.

А в это время, пролетая над Англией…

Медея. Рост – 187, брюнетка, бюст – 92 идеальной формы (импланты), талия – 63, размер ноги – 40, не работает обнаженной, без вредных привычек, вынослива (до трех показов в сутки), 5 иностранных языков, коммуникабельна, не замужем, детей нет.

Медея прочла резюме под своей фотографией в справочном дайджесте и хмыкнула. Она летела в самолете на один-единственный показ – ожерелье и диадема с изумрудами. Волнами прибоя снизу, от земли, накатывал рассвет. Три с половиной минуты прогулки по подиуму. Пять-шесть минут – позировать фотографам. Еще от полутора до двух часов – фотосъемка с профессионалом под яркими лампами, в присутствии четырех охранников – драгоценности стоят баснословные деньги. И все.

Лондон не нравился Медее. Ее напрягала строгая сумрачность зданий и равномерная сочность зелени. В полдень – показ, самолет – поздно ночью, в гостинице – скука. Поехать, что ли, в одно-единственное место, которое только и интересно в Англии? В сад камней – Стоунхендж?.. А что? На вертолете можно быстро обернуться. Этот круг из каменных глыб, собранных кем-то за пару тысяч лет до нашей эры, действовал на Медею как затяжное успокоительное – еще несколько дней после посещения капища она нравилась себе до любования, а все проблемы казались ничтожными. Решено. Медея позвонила своему агенту в Англии и заказала вертолет. После этого закрыла глаза и стала думать о работе. Точнее – об изумрудах. Ей шел зеленый цвет, но Медея никогда не встречала в изумрудах той зелени, которая может точно определить принадлежность к цвету. Для Медеи изумруды делились на прозрачные и тусклые. Камни с отличной огранкой улавливали любой проблеск света, преображаясь изнутри до самых разных оттенков золота в зелени. Тусклые изумруды мерцали болотной тайной и нравились Медее больше.

Демонстрировать себе камни – особая привилегия фотомодели. Это тебе не пройтись в эпатажном платье по подиуму, затянув глаза паутиной скуки. Между ожерельем и диадемой живет лицо, его-то и нужно подать определенным образом, а вот выражение этого лица Медея как раз и не могла для себя определить, пока не увидит камни.

Медея посмотрела на свои руки. Они были ее проблемой. Совершенно непостижимым образом они привлекали к себе внимание в самых навороченных нарядах и при катастрофически инопланетном макияже. В конце концов модельеры стали использовать эту часть ее тела с пользой, слегка украшая запястья или пальцы, но Медея все равно опасалась даже простых движений и невинных касаний одежды пальцами. Ее длинные породистые ладони завораживали странной пластикой, и вот уже зрители первого ряда, зацепившись глазами за малейшее движение пальцев, напрягаются и следят за перемещениями двух изящных зверьков в ярком мелькании тканей, да еще с такими лицами, как будто нашли наконец загадку, что искали в женщине, но, в общем, никогда не верили в нее.

Объявили скорую посадку.

Руки придется спрятать за спиной… Чушь. Хотя?.. Почему – чушь? Пройтись нашкодившей школьницей, руки – за спиной, взгляд – мечется, рот – приоткрыт, потом прикусить нижнюю губу. Ну и чушь – ссутулиться все равно естественно не удастся – выучка не позволит.

– У нас есть очень интересное предложение для создания образа, – слишком суетливо начал агент уже в аэропорту. – Понимаете, ваш облик…