Владимир Голубев - Взрослое лето

— Домой хочу! Больше не могу!

— Терпи, послезавтра приедут Принц и Шрам, передадим им всё, пересчитаем денежки и сразу по домам.

— Что-то мне не терпится, даже спокойно полежать не могу!

— А ты ещё дёрни грамм двести, там, в чёрном пакете, непочатая бутылка шнапса. Тока мне оставь, хоть на пару буль-булей.

— Не хочу водку, может, сойдёт?

— Убирайся, а мне и так кайфово.

— Ладно, я приберусь, а ты завтра полезешь в туннель укреплять стены.

— Идёт, завари мне чайковского, тока покрепче, братан.

Поставив на стол чёрные от заварки стальные кружки, Борис пошёл убираться, а из двух закопчённых пароходных труб поднимался дымок от кипятка. Оставалось всего два дня, к приезду заказчиков всё должно быть окей.

Собрать мусор не составило большого труда, шесть пакетов он уложил около машины, чтобы после вывезти в мусорный контейнер. Но самым проблемным из следов их трёхлетней жизнедеятельности на острове оставался грунт, вытащенный из тоннеля. Парень прикинул, земли оставалось в куче не менее пятидесяти тачек и за завтрашний день её следовало перевезти и скинуть в гадкое болото, и тогда всё просто супер — подземное хранилище за три года поисков найдено, проход к ёмкостям, наполненным непонятно каким газом, открыт. Оставалось самое приятное — получить пачку упругих купюр и свалить отсюда навсегда куда подальше.

— Утюг, давай вместе махнём на Гоа!

— Не, я по бабам соскучился, полечу на месяцок в Таиланд, отведу душу, а там посмотрим, может, и к тебе ломанусь.

Алёну разбудила мама, уходя на работу. Девочка закрыла входную дверь на кованый крючок, но ложиться не стала, впереди ей предстоял тяжёлый день. Позавтракав, она сложила в рюкзак бутерброды, бутылку с водой. Оставила маме на белой скатерти записку, что идёт прогуляться в район Гнилого болота. Закрыла дверь на два оборота и ключ спрятала в укромное место. Заодно глянула, не объявился ли ёжик, но нет, ужин оказался нетронут, только мураши деловито сновали по краям блюдца.

На улице было хмуро, по всей видимости грибники умилостивили её величество погоду, ведь для обильного урожая грибов позарез не хватало самой малости — дождя. В нескольких шагах от дома началась изморось. Девочка вернулась и взяла с собою дождевик.

На сером низком небе гигантские полосы облаков равнодушно спешили, не обращая внимания на бестолковое движение каких-то муравьишек внизу. Иногда облака притормаживали у железнодорожных станций, полюбоваться, как длинные червяки-поезда спешат в разные стороны, изгибаясь на поворотах и обгоняя неторопливые полотна.

Алёна шла по дороге, всматриваясь вперёд и прислушивалась. В случае появления иных звуков она была готова броситься под спасительный покров леса. Но вокруг только заурядное августовское утро. Из-за небесной хмари в лесу было темно, как в поздние сумерки. Напоминало осень. Девочка ощущала со всех сторон запах грибов, а вместе с ними и тоскливый дух увядания, и ещё сырости, который тянулся из ложбин. Только ярко-белые цветы белозора радовали глаз, но из-за сумрака и прохлады они совсем не пахли.

Девочка шла и раскручивала маленькое колесо своей жизни назад, в недавнее прошлое. В памяти всплыли образы бабушки и дедушки, вот они привезли ей огромную куклу, и она водила её за ручку по комнате. А после, в начале зимы, саднит горло, но температура совсем не ощущается, она крутится возле бабушки и мамы и неожиданно засыпает, прямо на своём стульчике. Её несут на руках в спальню, чувствуют жар, будят её и дают горькое лекарство. А после приезжают люди в белых халатах и делают укол, но ей уже все равно, она даже не чувствует боли. Таинственные серые тени скользят перед её глазами, исчезая в углах комнаты, чтобы вновь явиться из-под пола. Ночью тревожные сны заставляют маленькое сердечко биться сильно-сильно или наоборот замирать. Утром её не повели в детский садик, и дедушка весь день читал ей сказки. Среди них была и та, «Звериное молоко», которую, она помнила наизусть и мечтала переделать, точнее дополнить, убеждая себя:

— Сказка народная? Да, народная. Я кто, народ? А кто ж ещё, плоть от плоти! Значит, могу всё! Даёшь новую сказку Малеевского леса.

Так, со сказкой в раздумьях, она и дошла до знакомого поворота к Гнилому болоту. Спрятавшись под орешником, где они в прошлый раз с Женей собирались с силами, Алёна перекусила и немного отдохнула. Подумалось, что, наверно, это её последний рискованный поход в лес, скоро всё прояснится: либо преступники будут наконец-то найдены, либо все известные версии, связанные с лесом и посёлком, отпадут. Она больше не будет совать свой нос в дела следствия, а лишь изредка станет навещать Михаила Владимировича и интересоваться новостями.