Фарит Ахметов - Чужой

Я не стал уточнять, кто дал ему это указание, хотя такая забота, чтобы мы не остались без дела, и показалась мне несколько странной. На дежурной машине мы выехали по адресу скандала.

У самого дома Семенов, нарочито зевая, проговорил:

— Что-то я утомился сегодня, ты поди разберись там, а я подожду в машине.

Я не возражал: за годы работы в милиции мне приходилось приводить в чувство не один десяток скандалистов, не говоря уже о задержании преступников. Правда, на этот раз я был без оружия.

Дверь в квартиру оказалась чуть приоткрытой, никаких криков не доносилось. Позвонив, я вошел внутрь.

За столом сидели двое довольно крепких мужчин и распивали водку. Куда же исчезла женщина, которая звонила? Не решилась возвращаться?

— Милицию вызывали? — спросил я, поздоровавшись.

— Глупости говоришь, начальник. Ну зачем нам милиция? Нам с корешом и на двоих водки маловато. А ты, никак, замерз? Хочешь выпить на халяву?

— Я попросил бы вас не «тыкать».

— А я попросил бы вас выйти вон. Пока по-хорошему.

У меня не было никаких оснований задерживать их, не было и желания продолжать разговор, и я повернулся, чтобы уйти.

В этот момент они напали на меня сзади и повалили на пол. Один из нападавших схватил меня за горло и стал душить, другой изо всех сил прижимал меня к полу, пытаясь заломить руки. Я сопротивлялся, но никак не мог скинуть их с себя. Воздуха не хватало, я слабел, и откуда-то пришла мысль, что это конец.

Мне и раньше приходилось не раз оказываться в критических ситуациях, и я знаю, что за страхом перед смертью всегда приходит апатия, когда смерть кажется желанным избавлением от страданий и боли. Эту грань надо суметь преодолеть, потому что человек умирает тогда, когда перестает сопротивляться.

Я уже терял сознание, перед мысленным взором в каком-то тумане мелькали лица родных и близких, я прощался со всеми и был спокоен. Вдруг я увидел свою младшую дочь, которая стояла ухватившись руками за край манежа, она молча смотрела на меня, чуть приоткрыв свой ротик. Мне даже показалось, что она произнесла слово — папа, хотя она еще и не умела говорить. Мысль о том, что я больше никогда не увижу ее, была нестерпимой. Я не знаю, что произошло со мной. Рванувшись из последних сил, я сбросил с себя противников, они покатились к входной двери. Мне удалось встать и я ударил одного из нападавших, но я никак не мог восстановить дыхание, и удар получился слабым. Они оба уже были на ногах, и мне пришлось отступать на кухню. Мне удалось запереть дверь, но часть ее была стеклянной, и они вломились ко мне, выдавив стекло.

У одного из нападавших в руках оказалась доска, он занес ее у меня над головой и опустил вниз. Я успел увернуться, и удар пришелся вскользь по плечу. На долю секунды я отвел взгляд к окну, мелькнула мысль выпрыгнуть вниз, но с пятого этажа прыжок, скорее всего, оказался бы смертельным. Дыхание стало восстанавливаться, и я решил пробиваться к выходу. Главное не дать сбить себя с ног и постараться свалить противников. В прыжке я ударил ногой в пах того, кто уже поднимал доску для второго удара, и он со стоном согнулся пополам. Мне повезло, что его приятель несколько растерялся, очевидно, не ожидая от меня такой прыти, и мне удалось повалить его на пол. Перепрыгнув через лежащего, я выскочил в коридор и быстро спустился вниз.

Семенова не было. Я добрался до дежурного и, заявив о нападении, потребовал вызвать следователя прокуратуры. Вместе с ним мы поехали в эту злополучную квартиру, где он сделал осмотр места происшествия. Ни одного из злодеев там, разумеется, уже не оказалось. Вернувшись в дежурную часть, я написал рапорт и отправил его в прокуратуру. Прошло несколько дней, однако никаких мер к розыску преступников принято не было, а материал, собранный следователем, исчез навсегда.

Я пытался сам найти концы, разыскал Семенова и спросил его, куда он пропал в тот вечер.

— Никуда я не пропадал, ждал тебя у подъезда, — нагло ответил он. — А ты все докапываешься до правды?

— А ты рекомендуешь этого не делать?

— Рекомендую. А если будешь и дальше ворошить это дело, я дам показания, что ты сам начал драку. Да, ты сам виноват, они защищались.

— Подонок.

Я понял, что Семенов заранее знал, что произойдет в тот вечер, по сути, отдал меня в руки преступников, но доказать это было невозможно. Ложь, которую он мог распространить, выглядела правдоподобно, ему бы поверили, заниматься этим нападением самостоятельно значило попусту потратить время и нервы. Я отступил, успокаивая себя мыслью, что, в конце концов, им не удалось убить меня.