Илья Деревянко - Пахан

— Елки-палки! — всплеснул руками Мотя. — Накосорезил черт-те что, а сам о бабах думает! Блондинка, бля! Тебе на прием к психиатру пора!..

— Я ее раньше знал…

— Клинический случай, — вздохнул бандит. — Поехали домой. Завтра попробуем помириться с Федотом…

Всю дорогу Князь непрестанно думал о девушке из ресторана, только представлялась она ему не в обнаженном виде, а одетая, выходящая из дверей соседней квартиры. «Добрый день, Владимир Андреевич, — звучал в ушах серебристый голос. — У меня пробки перегорели. У вас случайно нет запасной?»

С Федотом благодаря Мотиным стараниям удалось примириться, правда, не до конца. Осталась некая натянутость в отношениях.

— По крайней мере киллера не пришлет, и на том спасибо! — сказал Мотя, вернувшись с переговоров. — Впрочем, пес его знает.

Мотя подошел к стенному бару, достал бутылку коньяка, наполнил бокал и залпом выпил.

— Плесни мне, — попросил Князь.

Спиртное попало не в то горло, он закашлялся.

— Плох ты стал, Володя, — задумчиво произнес Мотя. — Нервы ни к черту, крыша съезжает, даже пить разучился! Кстати, нужно встретиться с ментом, отдать бабки! Звякни ему! Договорись о встрече!

— Давай сам! Мне нездоровится…

После ухода Моти Князь прилег на диван, закрыл глаза… «У меня пробки перегорели. У вас случайно нет запасной?.. Добрый день, Владимир Андреевич!» Кто же она? Князь потянулся к бутылке, оставленной Мотей на журнальном столике. Казалось, на дне ее находится истина, но это было не так. На дне оказалось совсем другое. На старые дрожжи спиртное подействовало оглушающе. Навалился тяжелый, насыщенный кошмарами сон…

Князь проснулся во второй половине дня с головной болью и омерзительным привкусом во рту.

— Са-аша! — прохрипел он. — Иди сюда!

— Болеешь? — понимающе усмехнулся мордоворот. — Вызвать доктора?

— Не-ет! Пи-ива!

— Но…

— Пи-и-ва!

Проглотив залпом содержимое трех бутылок, Князь почувствовал себя немного лучше. Сознание прояснилось, перестали дрожать руки. Он вышел из комнаты, наполнил ванну и погрузился в горячую воду. Тело расслабилось, издерганные похмельем нервы слегка успокоились. Только мысли о блондинке по-прежнему не покидали его. «Добрый день, Владимир Андреевич…»

Почему Андреевич, ведь я — Ярославович!.. Пролежав в воде с полчаса, Князь вылез, не вытираясь, накинул махровый халат, поскользнулся на влажном полу, ударился головой о дверь, выругался и неожиданно вспомнил все. Он был на самом деле никаким не паханом, а заурядным научным сотрудником, Владимиром Андреевичем Сергеевым, с грошовой зарплатой, придирчивым начальником и нищенски обставленной малогабаритной квартирой. Даже жена от него ушла, обозвав напоследок «хроническим неудачником». Девушку звали Светой. Жила она в противоположной квартире и при встречах всегда вежливо здоровалась. Как-то раз Сергеев заменил ей перегоревшие пробки. Вспомнилось и многое другое: скудная, плохо перевариваемая пища, вечная нехватка денег, изношенная одежда, древний, плохо работающий черно-белый телевизор. Зато спокойная честная жизнь без отравленных вин, автоматных очередей, отрубленных голов и задушенных женщин… Надо вернуться к ней… Он открыл рот, собираясь позвать бандитов, рассказать им правду, но внезапно осекся. «Хочешь снова влачить жалкое существование? — вкрадчиво нашептывал в уши дьявол. — Тогда вперед, Володя, флаг тебе в руки! Отправляйся в свою „хрущобу“. Тебе предоставили редчайший шанс, а ты, болван, хочешь его упустить. Ая-яй-яй! Ну иди же, кретин, исповедуйся перед урками, только вспомни напоследок Светку, вспомни, как ты на нее облизывался, одновременно понимая, что такие девушки не для тебя, лоха замызганного!»

Он встряхнул головой, отгоняя наваждение. Дьявол насмешливо хмыкнул.

— Саша, — позвал Сергеев. — Иди скорее сюда. Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Ну, — спросил мордоворот. — Принести пива?

— Не-е-т, не хочу пива…

— Тогда что?

— Я… я…

… «Хрущоба… жизнь нищенская, зато честная, а здесь… здесь…»

— Может, водки?

…Здесь роскошные девочки, отличная жратва и выпивка, на все готовые телохранители…

— Почему молчишь, Князь?

— Я-я-я… потом скажу.

Недоуменно пожав плечами, бандит удалился. Князь-Сергеев усталой походкой прошел в комнату, прикурил сигарету и лег на диван. В душе его царило полное смятение.

«Выбирай, двойничок, — снова зашептал бес. — Разоблачить тебя не сможет никто, если, конечно, сам не признаешься. А пока поешь черной икорки. В той жизни тебе не видать ее как своих ушей!»