Хеннинг Манкелль - Человек, который улыбался

Зазвонил телефон. Он потянулся за трубкой и, разумеется, тут же уронил чашку и залил брюки кофе.

– О, черт! – воскликнул он, не донеся трубку до уха.

– Хамить вовсе не обязательно, – сказал его отец. – Я только хотел узнать, почему ты не даешь о себе знать.

Валландеру стало стыдно, и он, как всегда в таких случаях, начал злиться. Неужели он никогда не дождется, чтобы их отношения с отцом были не такими напряженными или хотя бы чтобы это напряжение не находило постоянного выхода…

– Я уронил чашку с кофе и обжег ногу, – попытался объяснить он.

Но отец, казалось, пропустил его слова мимо ушей.

– А почему ты на работе? – спросил он. – Ты же на больничном?

– Уже не на больничном. Я вышел на службу.

– Когда?

– Вчера.

– Вчера?

Валландер почувствовал, что этот разговор может продолжаться до бесконечности, если ему не удастся что-то придумать, чтобы его прервать.

– Я должен тебе все объяснить, – сказал он. – Но сейчас мне некогда. Я вечером заеду, хорошо? И тогда все расскажу.

– Давненько я тебя не видел, – сказал отец и положил трубку.

Валландер несколько секунд сидел с трубкой в руке и слушал короткие гудки. Отцу в следующем году исполнится семьдесят семь, а отношения у них все такие же странные. Они всегда были странные, сколько он себя помнил. Особенно скверно стало после того, как он объявил, что собирается стать полицейским. С тех пор прошло уже двадцать пять лет, и отец ни разу не упустил возможности его подколоть. Валландера же постоянно мучила совесть, что он уделяет так мало времени состарившемуся отцу. В прошлом году отец ни с того ни с сего женился на женщине моложе его на тридцать лет – она трижды в неделю приходила к нему помогать по хозяйству, отцу по возрасту полагалась такая помощь. Валландер решил, что отец больше не будет испытывать такого острого недостатка в общении. Но теперь, сидя с попискивающей трубкой в руке, он понял, что ничто не изменилось.

Он положил трубку, поднял чашку и кое-как высушил брюки с помощью выдранной из блокнота бумаги. И тут же вспомнил, что ему надо встретиться с прокурором Пером Окесоном. Секретарь соединил его с Пером сразу. Валландер извинился за опоздание, и Пер предложил поговорить завтра утром.

Поговорив с прокурором, Валландер пошел за новой чашкой кофе. В коридоре он столкнулся с Анн Бритт – та несла целую стопку папок.

– Как дела? – спросил Валландер.

– Медленно и скучно, – сказала она. – Впрочем, не могу избавиться от чувства, что есть что-то необычное в смерти этих двух адвокатов.

– И я тоже, – сказал Валландер с некоторым удивлением. – А что тебе кажется необычным?

– Пока не знаю.

– Давай поговорим завтра, – предложил он. – Я уже давно понял, что нельзя недооценивать даже то, для чего и слов-то подобрать не можешь.

Он вернулся в комнату, отодвинул телефон и достал блокнот. Ему вспомнился холодный берег в Скагене и внезапно появившийся из тумана Стен Торстенссон. «Тогда и началось для меня это следствие, – подумал он. – Оно началось, когда Стен был еще жив».

Валландер, не торопясь, постарался вспомнить все, что ему было известно о двух погибших адвокатах. Он продвигался медленно, словно разведчик, стараясь не упустить ничего важного, то и дело поглядывая по сторонам. На то, чтобы сопоставить и оценить все имеющиеся у них факты, ушло не меньше часа.

«Что же это такое, что я вижу и в то же время не вижу? – раз за разом спрашивал он себя. – Один погиб в странной автокатастрофе, наверняка инсценированной. Это были хладнокровные убийцы, они постарались скрыть следы преступления. Эта ножка стула, застрявшая в грязи, – единственная и странная их ошибка. Как всегда, два главных вопроса – кто и почему? Но, может быть, есть и что-то другое».

Вдруг он сообразил, что не продвинется дальше, пока не перевернет один из лежащих на дороге камней. Он нашел телефон фру Дюнер и набрал номер.

– Извините, что беспокою, – сказал он, услышав ее голос, – но мне нужно немедленно получить ответ на один вопрос.

– Если я смогу на него ответить, – сказала она.

«Вообще-то, у меня два вопроса, – подумал он. – Но второй, насчет азиатки, я пока приберегу».

– В день гибели Густав Торстенссон был в замке Фарнхольм. Сколько человек знало, что он вечером собирается туда ехать?

Она молчала. «Интересно, пытается вспомнить или формулирует подходящий ответ?» – подумал Валландер.

– Прежде всего, знала я, – сказала она. – Возможно, я говорила об этом с фрекен Лундин. Но больше не знал никто.