Морье Дю - Монте-верита

Значит, это правда. Виктор не сошел с ума. Такое место действительно существовало. Речь шла не о несчастном случае. Он сидел здесь, в кресле рядом с газовым камином, в клинике, и все это произошло с ним, а не было фантазией, рожденной трагедией.

Сейчас, столько рассказав мне, он выглядел спокойным. Напряжение спало, его руки больше не дрожали. Он стал похож на прежнего Виктора, его голос окреп.

-Должно быть, его основали много веков назад, - продолжил он через минуту- другую. - Бог знает, сколько времени его строили, высекая из огромной скалы. Я никогда не видел более сурового и мрачного здания, но, как ни странно, и более прекрасного. Казалось, что монастырь, подвешенный между горой и небом, парит над пропастью. В нем было множество длинных узких прорезей для света и воздуха, не настоящих окон, какие мы знаем. К западу от монастыря находилась башня. За ней шел крутой длинный склон. Высокая стена делала их неприступными, подобно крепости. Я не мог понять, как туда проникнуть. Там не было никаких признаков жизни, и вообще никого не было. Я пристально вглядывался в узкие оконные прорези. Мне оставалось только ждать, когда появится Анна, потому что тогда я уже уверовал в правоту старика, твердо знал, что все случилось именно так. Живущие в монастыре увидели Анну через узкие прорези и позвали ее. Теперь она с ними, там, внутри. Заметив меня, стоящего у стены, она обязательно должна спуститься. Я ждал целый день...

Его слова были обычны. Простая констатация факта. Любой муж ждал бы так жену, которая во время путешествия однажды утром внезапно исчезла, решив навестить друзей. Он сел и чуть позже позавтракал, глядя на плывущие над ним клубы облаков. Они отделяли от него мир, неслись, рассеивались и опять сгущались, приобретая очертания. Он смотрел на солнце, палившее со всей силой лета, обжигавшее своим жаром беззащитные вершины Монте-Верита, башню, узкие оконные прорези и высокую стену вокруг монастыря, откуда по-прежнему не слышно было ни звука, ни шороха.

-Я просидел весь день, - сказал Виктор, - но она так и не вышла. Солнце слепило глаза, беспощадно жгло, и я был вынужден укрыться от его лучей в лощине. Там, лежа в тени выступа скалы, я, как и раньше, следил за башней и оконными прорезями. Мы оба в прошлом знали, как молчаливы горы, но ничто не могло сравниться с безмолвием между двух пиков Монте-Верита. Время шло, я продолжал ждать, повеяло прохладой, и потом, когда на душе стало совсем тревожно, солнце на западе вдруг закатилось. Скала потемнела - на нее больше не падал свет. Мной овладело отчаяние. Я подошел к стене и стал кричать. Я ощупал стену руками, но не нашел выхода. Никто не откликнулся. Эхо снова и снова возвращало мне мой голос. Я усомнился в рассказе старика, во всем, что он говорил. Этот монастырь был необитаем, в нем уже тысячу лет никто не жил. Его построили когда-то, давным-давно, и покинули. Анны в нем не было и нет. Она упала в пропасть у выступа скалы, где обрывалась тропинка, - как раз на этом месте со мной расстался сын старика. Должно быть, она исчезла в бездне у южного отрога горного кряжа. Та же участь постигла и других женщин, шедших когда-то по этой дороге, - дочь старика, девушек из долины. Их всех поглотила пропасть, ни одной не удалось добраться до вершины горы между двумя пиками.

Напряжение было бы легче вынести, если бы голос Виктора дрогнул или оборвался, как в начале. Но он был здесь, в лондонской клинике, в простой комнате, где на столе стояли пузырьки с лекарствами, а рядом с ними пилюли, с Уигмор-стрит доносился уличный шум, а он все рассказывал, мерно, монотонно, его голос походил на тиканье часов. Я понял бы его, если бы он сейчас отвернулся и заплакал.

-Но я решил не возвращаться назад, - продолжал Виктор, - пока она не выйдет ко мне. Я был вынужден ждать там, у стены. Облака нависли надо мной, они отливали в сумерках темно-серым цветом. Хорошо знакомые мне грозные вечерние тени заволокли небо. На какое-то мгновение и скала, и стены, и оконные прорези окрасились золотом заката, и солнце тут же скрылось. Сумерек не было вовсе, сразу похолодало и наступила ночь.

Виктор сказал, что он оставался у стены до рассвета. Спать он не мог. Он ходил взад-вперед, чтобы согреться. Когда рассвело, он совсем промерз, продрог и ослабел от голода. Он взял с собой запасы продовольствия только на полдня. Здравый смысл подсказывал ему, что ждать еще день - безумие. Он должен возвратиться в деревню за пищей и водой и, если это возможно, попросить жителей собрать ему поисковую группу. Когда солнце уже взошло, он нехотя стал спускаться со скалы. Вокруг, как и раньше, царило молчание. Теперь он был уверен, что за стенами нет и признака жизни.