Джонатан Крейг - Мышьяк

По дороге к доктору Кортни Хэмптону Мюнгер почувствовал первую боль. Она отличалась от той, которую он чувствовал в доме Тейта, когда был напуган. Эта была не такой острой, но с каждой секундой становилась сильнее и, что самое главное, пряталась где-то в самой глубине желудка. Эрл знал, что это начал действовать мышьяк и что жить ему осталось недолго.

К счастью, доктор Хэмптон оказался на месте, и у него не было пациентов. Выходя через полчаса от доктора, который промыл ему желудок, Эрл спросил:

— Еще нужно приходить, док?

— Только при острой боли, — пожал плечами Кортни Хэмптон. — С вас десять долларов. И смотрите, в следующий раз, молодой человек, будьте осторожнее. Мышьяк всегда пользовался у отравителей большой популярностью, потому что не имеет вкуса и запаха…

Возвращаясь домой, Эрл Мюнгер впервые в жизни понял, что такое настоящая радость. Подобный восторг, хотя и не такой сильный, он несколько раз испытывал в детстве. Всю дорогу к магазину он громко пел и радовался жизни.

Эрл оставил пикап в гараже и пошел домой, продолжая что-то негромко напевать. Прохожие удивленно смотрели ему вслед. Он перестал петь, когда поднялся по лестнице, открыл дверь своей комнаты и увидел сидящего на своем единственном стуле шерифа Фреда Страттона. На этот раз круглое розовое лицо шерифа было невозмутимым, а маленькие руки спокойно лежали на безукоризненно чистой шляпе.

— Что вы здесь делаете, шериф? — настороженно спросил Мюнгер, закрывая дверь и садясь на край кровати.

— Мы с помощником ждали тебя в магазине.

— Я был в магазине, но вас не видел. Зачем вы меня ждали?

— Ты не заметил нас, Эрл, потому что мы этого не хотели, — с важным видом объяснил Страттон. — После твоего ухода мы обыскали твой пикап и нашли деньги и пистолет.

— Деньги? Какие деньги, шериф? Ничего не знаю ни о каких деньгах и пистолете.

Не сводя добродушного, но внимательного взгляда с Эрла Мюнгера, шериф достал из нагрудного кармана небольшой конверт кремового цвета и пояснил:

— Письмо от моей младшей дочери. Похоже, скоро я еще раз стану дедом.

— Но ведь это то самое письмо, которое, как вы сказали, Чарли дал вам перед тем, как… — Эрл внезапно замолчал и еще сильнее нахмурился.

— Совершенно верно, — с легкой улыбкой кивнул шериф Страттон, спрятал письмо в карман и достал жестяную коробочку желто-синего цвета. — А в этой коробочке хранятся мятные леденцы от кашля, а не крысиная отрава.

— Так это не яд? — с трудом произнес Эрл, у которого неожиданно пересохло во рту. Он не мог узнать свой голос. Ему казалось, что он доносится откуда-то издалека. — В этой коробочке не мышьяк?

— Нет, — покачал головой Страттон. — Но даже если бы Чарли решил совершить самоубийство, он бы никогда не стал сыпать отраву в виски, потому что всю жизнь был трезвенником. Та бутылка на столе, сынок, предназначалась для меня. Чарли Тейт знал, что я никогда не откажусь от стаканчика виски, и поэтому всегда угощал меня, когда я приходил в гости.

Я уронил эту коробочку в доме у Чарли, когда был там в первый раз. За ней-то я и вернулся, когда обнаружил пропажу. Увидев труп и открытую дверь, я сразу догадался, что Тейт хорошо знал убийцу. Он никогда не впустил бы в дом незнакомого человека.

— Но почему? — растерянно пробормотал Эрл Мюнгер. — Почему вы…

— Почему я придумал историю с письмом и крысиным ядом? — помог ему Страттон. — Эта идея пришла мне в голову, когда я увидел, что убийца выпил виски. Я выпил совсем немного, всего полстаканчика, а приехав второй раз, заметил, что уровень виски в бутылке понизился сантиметров на пять. Обратил я внимание и на то, что виски было пролито на стол. Нетрудно было догадаться, что убийца сделал несколько глотков, чтобы успокоиться и взять себя в руки.

Страттон сделал паузу. Он пристально смотрел на собеседника, но не мог ничего понять по его усталым сонным глазам.

Когда Эрл не мог больше терпеть пытки молчанием, он спросил:

— И что вы сделали потом?

— Рассказал о письме и яде. Человек, который думает, что его отравили, постарается как можно быстрее добраться до доктора и промыть желудок. В радиусе тридцати километров всего четыре доктора, так что мне оставалось только обзвонить их и попросить дать знать, если кто-то попросит промыть желудок.

— Но у меня были симптомы, — словно хватаясь за последнюю соломинку, с отчаянием воскликнул Мюнгер. — У меня на самом деле были сильные боли в желудке, и я…

— Порой, если человек о чем-то неотступно думает, это происходит, — нравоучительно заметил Страттон. — Ты был уверен, что тебя отравили, и поэтому придумал симптомы. — Он грузно встал, аккуратно надел шляпу и кивнул на дверь. — Разговор окончен, Эрл. Пора в тюрьму.