Даниэль Клугер - Четвертая жертва сирени

Признаться, от услышанного голова у меня пошла кругом. По счастью, мой молодой друг был решительнее и энергичнее меня, так что и от растерянности, поразившей его не меньше моего, он все-таки оправился почти мгновенно. Даже лицо его ничем не выдало, что слова Насти Егоровой озадачили Владимира куда как значительно. Только по тому, как он вдруг потер руки, словно внезапно озябнув, я понял состояние его души.

— Вот, значит, как получается… — пробормотал он. — Да уж… Eine Leiche — die?bliche Sache im Laden…

— Что-что? — удивленно переспросила Настя.

— Мертвое тело — в лавке обычное дело, — пояснил Владимир с невеселой улыбкой. — Не обращайте внимания, просто я вслух размышляю. Оставим это до поры. Так что же, Анастасия Владимировна, — по-вашему, Елена Николаевна намеревалась вернуться в родительский дом?

Настя нахмурилась.

— Ну-у… — нерешительно протянула она. — Я не слышала, чтобы Алена… чтобы Елена Николаевна так прямо и говорила. Просто мне так показалось.

Однажды, после ссоры с Евгением Александровичем, она сказала в сердцах, что завтра же бежала бы из дому куда глаза глядят.

Эти слова словно острым ножом резанули по моему родительскому сердцу.

— И куда, по-вашему, могли глядеть ее глаза? — прищурившись спросил Владимир.

— В Кокушкино, — решительно ответила Настя. — Куда же еще?

Конечно, милая девушка полагала, что нет у человека иного убежища, кроме родных ларов и пенатов. А только, похоже, Аленушка моя считала иначе. И никому о том ничего не сообщила, ни с кем не поделилась местоположением своего убежища. Если только она бежала, а не была увезена силой или принуждением, о чем я внезапно подумал — в полном уже отчаянии.

Конечно же, ничего подобного я не произнес вслух — еще и потому, что боялся словоговорением навлечь на нас эдакую беду. Владимир же, кажется, утратил интерес к тому, что могла поведать нам Анастасия Егорова. Окинув рассеянным взглядом магазин, в котором покупателей все еще было немало, он спросил — словно лишь сейчас вспомнив:

— Да, еще насчет покойника… Говорите, нашел его приказчик? А как бы нам побеседовать с тем приказчиком? Его зовут, вы сказали…

— Разве я сказала? — удивилась Настя. — Петенька… — Она покраснела и тут же поправилась: — Петр Тихонович его зовут. Сей момент, он где-то в зале с покупателями разговаривает. Ну-ка, ну-ка, да вот же он! — воскликнула Настя с видимым облегчением. Видно было, что наши вопросы растревожили девушку. Просьба Владимира пришлась как нельзя кстати.

Словно почувствовав, что речь зашла о нем, Петр Тихонович повернулся к нам. Взгляд его был исполнен любопытства, окрашенного толикой неприязни. Оставив нас, Анастасия подошла к нему. Мы видели, как они шептались, при этом приказчик то и дело посматривал на нас. Не могу сказать, что неприязнь исчезла из его взгляда, скорее, она обозначилась еще сильнее. Я уж подумал, что Петр Тихонович откажется с нами разговаривать. Но тут приказчик кивнул, сказал Анастасии что-то еще и быстрым, словно бы скользящим шагом направился к нам.

— Слушаю вас, господа, — сказал он негромко, подойдя. — Чем могу служить?

Вблизи Петр выглядел моложе, нежели с достаточного расстояния: он был ровесником Владимира или, во всяком случае, двумя-тремя годами старше моего спутника. Привычка хранить любезную улыбку на лице оставила неглубокие, но заметные морщины по обе стороны чуть вздернутого носа, широко поставленные серые глаза смотрели с некоторой настороженностью, льняные волосы были тщательно расчесаны на прямой пробор, но при движениях головы колечки то и дело падали на низкий лоб.

Владимир взял приказчика под руку.

— Петр Тихонович… — Он говорил также негромко, но с властными интонациями, которые всегда смущали меня. — Давайте-ка мы с вами отойдем чуть в сторону, чтобы не мешать покупателям.

Анастасия вернулась к конторке, а мы с приказчиком прошли в угол магазина и остановились как раз рядом с дверью, ведущей на склад. Петр Тихонович — по всей видимости, от удивления — не противился нажиму руки моего молодого друга.

— Вот и славно. — Владимир отпустил локоть приказчика и указал на меня. — Это господин Ильин, Николай Афанасьевич. Думаю, вы знаете его дочь, госпожу Пересветову. Меня зовут Владимир Ильич, фамилия Ульянов. Служу в конторе адвоката Хардина. Ходатай по судебным делам. — Назвав должность, которой он не занимал, Владимир коротко глянул на меня. Я согласно наклонил голову. Кивок этот для него означал, что я понимаю вынужденную ложь Владимира; приказчик же истолковал мой легкий поклон как знак, что я лишь подтверждаю сказанное.