Галина Романова - Игры в личную жизнь

– Александра! Ты? – Из крохотного окошечка на меня смотрела насмерть перепуганная операторша Люба. – С ума сошла? Я чуть было на кнопку не нажала! Влетаешь с сумкой, будто сумасшедшая! Что случилось?

– Почти ничего... Время, Любаня! Время и деньги! И в том и в другом я сейчас как никто нуждаюсь особенно остро! Помоги, а!

– Да что случилось-то, объясни, наконец! – Люба привстала с крутящегося протертого стула и, нависнув над своим рабочим столом, потребовала: – Быстро и по пунктам, если у тебя времени нет. У тебя, кстати, за последние девятнадцать лет времени так и не появилось...

Упрек был более чем справедливым.

С Любой мы вместе рожали наших сыновей. И за те несколько дней, что отлежали обессиленными на провисших кроватях в палате, успели сдружиться. Когда выписывались, клятвенно заверяли друг друга, что будем дружить домами и никогда не упустим друг друга из виду. Но все эти обещания так обещаниями и остались. Времени на встречи и дружбу домами у нас с ней так и не нашлось. Спасибо телефону! Только его надо было благодарить за то, что мы не потерялись с ней за столько лет. Просьбы, поздравления, жалобы на подрастающее потомство... Сколько всего было переговорено, уму непостижимо! Встречаться же приходилось лишь на бегу, вот как сейчас...

– Любочка, милая, я знаю, что сегодня последний день месяца, что вы не работаете с клиентами, но мне надо! – заканючила я, когда она обескураженно замотала головой в ответ на мою просьбу. – У меня поезд уже через час, а ты говоришь, что невозможно!

– Сашенька, я тебе хоть раз отказала за эти годы, когда что-то было в моих силах? – Люба обессиленно опустилась на стул. – Я же не господь бог! Такие вопросы не решаю...

– А кто решает?

– Управляющий, конечно! Он сейчас как раз у себя, – Люба виновато улыбнулась и указала мне на лестницу, ведущую на второй этаж. – Поспеши, а то скоро обеденный перерыв.

– Он один? – поинтересовалась я, небезосновательно опасаясь напороться в его кабинете на Наталью.

– Один, – Люба с пониманием хмыкнула. – С полчаса, как его фифа убралась оттуда. Ох, и стерва! Как с ней только ее родной мужик живет, ума не приложу. Ладно, ступай, а то уйдет на обед, пролетишь тогда по всем статьям.

Скажу честно, поднималась по лестнице я с величайшей боязнью. А ну как он поймет цель моего визита как-нибудь превратно? Подумает, например, что я с какими-нибудь разборками к нему пожаловала. А мне ведь ничего, кроме кровных двадцати тысяч, и не нужно! И пусть вопросов у меня к нему имелась уйма, озвучивать ни один из них я не собиралась. Потому что в лучшем случае он спустил бы меня с лестницы, а в худшем – отправил бы психушку.

Шикарная кожаная дверь с золоченой табличкой мягко подалась, и через минуту я очутилась в кабинете управляющего.

Стильная мебель, ремонт в европейском стиле, дорогие жалюзи на окнах. И... точная копия Виктора Михайловича в высоком кожаном кресле за огромным двухтумбовым столом.

Господи! В первое мгновение я даже опешила, столь велико было сходство. Потом, придя немного в себя, поспешила извиниться:

– Прошу прощения. У меня к вам дело, не требующее отлагательств. У вас найдется пара минуточек для меня...

Последняя моя фраза вовсе не прозвучала вопросительно, поэтому, не дожидаясь, когда меня выставят из кабинета, я уселась без приглашения на стул и уставилась на управляющего. Нагло, скажу я вам, уставилась. Почему нагло? Да потому, что поняла: он дико напуган моим визитом, вот и обнаглела.

– Мне нужны деньги, – начала я и была шокирована тем, как он передернулся, словно от удара. – Простите, я не представилась...

– Я вас знаю, – бормотнул управляющий и надолго замолчал.

В молчании он принялся перебирать бумаги на столе, хотя, на мой взгляд, надобности в этом особой не было. Потом дважды уронил на пол авторучку, сделав это явно нарочно. На этом странности его поведения не закончились. Огромный белый платок, извлеченный из кармана, трижды прошелся по его лицу. Затем пришел черед пальцев. Ох как он их заламывал! Так артистично, так драматично, что я уже совсем было собралась услышать из его уст какую-нибудь арию. Но нет, управляющий ограничился коротким:

– Сколько?

При этом он так нервно дернул кадыком, что ему тут же пришлось ослаблять узел галстука и расстегивать верхнюю пуговицу сорочки.

– Двадцать тысяч, – кротко ответила я, недоумевая по поводу его нервозности.

– Но у меня нет таких денег! – совсем не по-мужски взвизгнул хозяин кабинета и, вскочив с места, принялся маршировать по периметру. – Двадцать тысяч! Вы с ума сошли?