Галина Романова - Мужей много не бывает

– Коля, – я зажмурила глаза, – прекрати. Если бы я куда-то сорвалась, я бы не лежала сейчас подле тебя. К тому же не была бы трезвой. Ты понимаешь, о чем я говорю.

Он понимал, но ему этого было мало. Пометавшись по спальне в одних трусах, Кротов уселся у меня в ногах и жалко улыбнулся. Он знал, паразит, что такая его улыбка действует на меня угнетающе. Я мгновенно начинала мучиться от сознания того, что я просто невыносима, что вгоняю такого великолепного человека в состояние душевного дискомфорта. Обычно это заканчивалось тем, что я просила извинения, обещала кучу неосуществимых вещей и, прижавшись к его сердцу, засыпала с умиротворенной улыбкой на устах. Его это всегда устраивало.

– Витуля, – с самым нежным клекотом в горле, на который только был способен влюбленный мужчина, позвал меня Кротов, – посмотри на меня.

Я распахнула глаза и неожиданно для самой себя спросила:

– Коля, а почему Аркаша так доверял тебе?

Это был даже не удар ниже пояса. Это для моего бедного Кротова был смертельный удар. На то, чтобы прийти в себя, у него ушло минуты три-четыре, никак не меньше. За этот период времени он успел несколько раз смениться в лице: покраснеть, побледнеть, покрыться крупными каплями пота и снова покраснеть.

– Почему ты об этом спрашиваешь меня, детка? – поинтересовался Кротов почти спокойно, когда шок от моей смелости у него мало-помалу прошел. – И почему только сейчас? Мы вместе с тобой почти год, и ты ни разу не поинтересовалась этим. А сейчас... Что произошло?!

Не знаю, что за дьявол щекотал меня в эту ночь за пятки, но я снова повела себя непривычным для него образом. Я вскочила с места и пристально уставилась ему в глаза.

– Ничего не произошло, понял?! Ничего!!! – прошипела я, чеканя каждый слог. – Что должно было произойти? Почему ты постоянно об этом у меня спрашиваешь?! Я просто хочу знать, почему Аркаша, завещая эти долбаные акции мне, оставил тебя своим душеприказчиком? Отчего я не знала тебя прежде? Как вы смогли столько лет быть знакомы, минуя меня? Что в моих вопросах тебе кажется странным, мать твою?!

Я все же сорвалась на крик. И даже задрожавшие губы Кротова и его замерцавшие слезой глаза не возымели на меня никакого дейстия сегодня. Я словно с цепи сорвалась, выкрикивая:

– Чем я могла вызвать такое недоверие с его стороны, чем? Ответь мне, наконец! Он был болен, но это скрывал. Он был очень обеспечен, а мне приходилось вкалывать как проклятой. Он легко мог быть спонсором моего центра, но узнаю я об этом лишь спустя четыре года после его смерти! Чем я заслужила такое обращение, ответь?! Почему он доверился тебе, а не мне?! И почему ты сразу не пришел ко мне и не рассказал об этом? Нужно было устраивать это представление в больнице! Вызывать меня туда, вложить историю болезни моего Аркаши в уста моей подруги. Устраивать гнусную сцену в лифте. Затем вести за мной самое пристальное наблюдение почти три года... Это маразм какой-то! Почему?! Зачем ты приехал в эту зону отдыха?!

– Я приехал туда, чтобы спасти тебя, дуреха. – Кротов протянул ко мне подрагивающую руку и попытался погладить по волосам. – Раз уж ты сама начала этот разговор, от которого уклонялась все это время, то давай обстоятельно поговорим обо всем.

– Давай, – согласно кивнула я, но от его поглаживания уклонилась. Подложила себе под спину подушку. Подтянула ноги к подбородку, натянув на них батистовую ночную сорочку, и вся обратилась в слух. – Валяй, Кротов, рассказывай. И попытайся быть поубедительнее.

Он говорил долго и путано. Не зная его, мало что можно было бы понять из его рассказа. Но за то время, что мы прожили вместе, я научилась слышать то, что он не произносил вслух, поэтому его повествование можно было смело уложить в одно-единственное предложение.

Все произошло так, потому что они оба (он и его друг Аркашка) полюбили одну и ту же женщину.

Полюбили страстно и на всю жизнь.

– Ты не помнишь меня, потому что слишком была занята в тот вечер...

Он подразумевал юбилей одной местной знаменитости, на котором нас всех свела судьба. Праздновали его в ресторане. Народу было приглашено – страшно вспомнить сколько, посему и затеряться было легко.

– Мы оба были представлены тебе. Влюбились в тебя почти молниеносно, я даже чуть раньше, – мямлил Кротов. – Но выбрала ты Аркашку... На тебе в тот вечер было такое миленькое коротенькое платьице, темно-синий лен с нежно-желтой каемкой. Я просто обезумел тогда. Я просто грезил тобой. А когда узнал, что через месяц ваша с ним свадьба, хотел уйти из жизни... Он знал обо всем этом, потому и завещал тебя мне. Не акции твои, будь они неладны, а тебя, дорогая. Он знал, что никто, кроме меня, не будет тебя любить так преданно и нежно.