Анастасия Валеева - В сетях аферы

– М-да… – понимающе промычала Вершинина. – Это, конечно, так.

– Вы им ближе, и вас объединяет общая беда. Вас они поймут, – Яна делала особое логическое ударение на слове «вас».

– Да-да, конечно, – Наталья Евгеньевна утвердительно закивала головой.

– Как вы думаете, они согласятся нам помочь? – поинтересовалась гадалка.

– Думаю, да. Тем более, о вас я им говорила, мою затею Черненко приняли с одобрением. Если мне тяжело осознавать, что преступник ушел безнаказанным, то представьте, каково им.

Милославская тяжело вздохнула и задумалась.

– Наталья Евгеньевна, это лучше сделать прямо сейчас. Едем? – помолчав, проговорила Яна.

– Сейчас? Ну конечно. Да. Да. Я согласна, – женщина стала торопливо выбираться из-за стола, по-видимому осознав, что быстрое раскрытие преступления в ее же интересах.

Вообще, она во время этого разговора с гадалкой как-то ожила, приободрилась. По-видимому, энергичность, серьезность в отношении к работе, безупречная логика Яны обнадеживали ее.

– Вы сидите, я с-щас, – находу произнесла Вершинина и скрылась в комнате.

Джемма, видя, что ее хозяйка закончила работу, поднялась на лапы и в полной готовности стояла у порога. Милославская подправила макияж и стала обуваться.

– Наталья Евгеньевна, – крикнула гадалка из коридора, – я жду у двора.

– Хорошо, – отозвалась та, – я уже иду.

Яна Борисовна, выйдя из подъезда, отпустила Джемму, чтобы осуществить обещанное в ее отношении. Ведь по сути, собака так и не погуляла, замученная поездкой с грубияном-водителем и одиноким пребыванием в углу чужой прихожей. Милославская подобрала с земли толстую короткую палку и стала бросать ее вдаль, отдавая команды Джемме. Та в свою очередь с радостью выполняла их. Вскоре со стороны подъезда послышалось чье-то недовольное бурчанье, а вслед за ним выплыла Наталья Евгеньевна.

– Все лампочки повыкручивали! – недовольно восклицала она. – Ой, а на улице-то уже темнеет! Жаль, муж сегодня в ночь работает, а то бы он нас проводил! – с досадой добавила она.

– Бросьте вы, – посмеиваясь отзвалась Яна, – в сопровождении такой умницы, – она кивнула на Джемму, – нам нечего бояться.

Вершинина недоверчиво глянула на собаку и нехотя согласилась с высказыванием Милославской. Женщины молча зашагали вперед, а овчарка послушно семенила сзади.

– Поймаем такси? – предложила Милославская.

– Лучше прогуляемся, – возразила Вершинина, – здесь совсем близко.

– Да? Ну тогда хорошо, – согласилась гадалка, – Джемма, – обернувшись, воскликнула она, – у тебя еще несколько минут для прогулки, поздравляю!

– Вы с ней прямо, как с человеком, – удивленно сказала Вершинина.

– А с кем же мне так еще? – печально произнесла Яна, и, помолчав поведала женщине историю гибели своих близких.

Милославская не любила говорить об этом и делала это редко. Но в данный момент она чувствовала, что горе Натальи Евгеньевны в чем-то сродни ее личной трагедии, она знала: этот человек поймет ее и искренне посочувствует, а ей, Яне станет немного легче.

На самом деле так и произошло. Наталья Евгеньевна расчувствовалась и даже всплакнула, потом она взяла Яну под руку, и они, словно подруги, зашагали по улице. Милославской необыкновенно светло стало на душе в этот момент, ведь она, хотя и была в своем роде чем-то необыкновенным, и радость, и горе, чувствовала и переживала так же, как это делает каждый из нас. Будучи сильной женщиной, она, как и любой человек, порой не находила сил сдержать эмоции и слезы.

Дорога до дома, в котором проживала семья Черненко, на самом деле, оказалась недолгой, и вскоре женщины прибыли в нужное место. Яна решила подождать у подъезда и поручила разговор с матерью погибшей Наталье Евгеньевне. Та не стала возражать и покинула гадалку. Милославской пришлось около получаса провести на улице. От скуки и в то же время нетерпения она стала прогуливаться туда-сюда, уже не обращая внимания на баловство Джеммы, пока, наконец, не послышались шаги Вершининой.

Яна быстрым шагом направилась ей навстречу, не в силах сдержать интерес к произошедшему разговору.

– Ну что? – взволнованно спросила она.

– Фу-у-у, – выпятив губы тяжело выдохнула Наталья Евгеньевна.

– Тяжко?

– Угу. Впрочем, они сразу согласились отдать блокнот, но смотреть на них так тяжело… Это невыносимо!

– Понимаю, – с грустью произнесла гадалка, – тем не менее, медлить нам нельзя, – Яна огляделась по сторонам, где увидела мерцающие вывески кафе и магазинов, – забежим с какое-нибудь кафе?