Людмила Хлебникова - Черная кровь

Водкин не мог сдержать смеха, Петров хмуро смотрел на растерянного Диму, а Суворов разглядывал свои запястья, скованные наручниками.

Задержанного решено было отвести в отделение до полного выяснения обстоятельств. Кому-то из оперативников было поручено войти в дом и принести ему одежду. Дом осторожно осмотрели, но одежды не нашли. Пришлось отправить несчастного, как был.

– Ну, – повернулся к Суворову Водкин, – и что дальше?

– Я же не говорил, что он здесь живет. Мы приходили сюда в определенное время и больше никогда. Может быть он просто сюда время от времени заглядывал.

– Понятно, – проворчал Петров, грузно вылез из машины и пошел по направлению к домикам, которые виднелись в отдалении.

Недолго поговорив с жителями поселка, он узнал, что домик принадлежит гражданке Перетятькиной, которая проживает на другом конце поселка в доме своей дочери.

Петров дошел до указанного дома, который оказался порядочной хороминой из кирпича, огороженной чугунным частоколом. Возле будки, которая была точной копией дома, спал огромный сенбернар. Учуяв чужака, он поднял тяжелую голову и склонил ее на бок.

Петров, опасаясь разозлить пса, быстро нажал на кнопку звонка и отошел подальше от забора. Сенбернар подошел к воротам на мохнатых лапах и стал внимательно смотреть на Петрова, недоверчиво раздувая ноздри. Следователь подумал, что забор слишком низок и собрался было уходить, но тут из дома вышла полная женщина и отозвала пса.

– Вам кого? – спросила она.

– Извините, – все еще издали прокричал Петров, – вы случайно не знаете, кто хозяин дома номер восемь по Первому Садовому переулку?

Женщина подошла поближе:

– Знаю, как не знать. Мама моя, Софья Петровна.

– А вы не знаете, кто в нем живет в последнее время?

– Вот этого не знаю. Мама сдала его через фирму, а кому – я не интересовалась. Дом старый, мы его продать собирались.

– А мама ваша дома? Может быть, мне с ней поговорить?

– Вряд ли у вас это получится. Мама в последнее время очень плохая стала, уже мало кого узнает, – печально произнесла женщина.

– Извините. А адреса фирмы у вас, случайно нет?

– Сейчас я вам телефон принесу, он где-то записан.

Пес, внимательно выслушав дружелюбную беседу людей, потерял к следователю всякий интерес и опять улегся на солнышке.

«Мне бы твою собачью жизнь», – подумал Петров, дожидаясь хозяйку ленивого и лоснящегося счастливца.

– А почему вы мне сразу это не показали? – спросил Ян, внимательно разглядывая клеймо на плече девушки.

– А вы спрашивали?

– Садитесь в машину, – строго сказал Ян, – нам не зачем продолжать поиски.

Лариса удивленно посмотрела на него:

– Почему?

– Потому что того, кто оставил отметину на вашем плече вы больше никогда не увидите.

Ян посмотрел в небо и задумчиво сказал:

– Он уже далеко.

Лариса молча уселась на переднее сиденье. Ян включил зажигание и выехал на улицу. Через некоторое время Лариса спросила:

– А куда мы теперь едем?

– Ко мне в гости. Вы разве не хотите?

Лариса пожала плечами и отвернулась к окну.

Приехав в уже известный загородный дом, они сперва пообедали. Потом Ян повел Ларису прогуляться по саду. Добравшись до маленького пруда, в котором водились карпы, он присели на скамейку.

– Здесь любила сидеть по вечерам ваша подружка, – помолчав сообщил Ян.

– Здесь красиво, – вежливо отозвалась Лариса.

Она все ждала, что Ян откроет ей тайну ее изуродованного плеча, но он не торопился. Задавать вопросы не хотелось. Лариса прислонилась к спинке скамьи и закрыла глаза. В воздухе пахло дождем, а над водой пролетали паутинки. Ларисе стало так хорошо, что она постепенно начала погружаться в какую-то полудремоту. Внезапно раздался голос Яна и она вздрогнула.

– Знаете, я не думал, что когда-нибудь увижу воочию человека, который принял участие в обряде посвящения.

Лариса открыла глаза и покосилась на Яна. Он продолжал: – Знак на вашем плече – это руна огня, которая обозначает эту стихию в некоторых мифологемах Европы. Она дополнена так же символом жизни, характерным для религиозных символов азиатских народов. Последний элемент вашего клейма – африканский тотем. Его происхождение для меня менее ясно, впрочем, как и для любого европейца.

Лариса продолжала смотреть на воду и ждать, когда Ян продолжит. Ян еще немного помолчал, чем вызвал в ее душе тоскливое чувство, похожее на отголосок одного из ее сумеречных состояний.