Людмила Хлебникова: Золотые руки

– Ой, ну какая же он сволочь! – рыдала Лариска, сидя на кухне у все понимающей подруги Катьки. – Он мне лапшу на уши вешал, а я, дура, верила. А ведь сама всегда говорила, что все мужики – козлы-ы-ы.

– Да успокойся ты, наконец, и объясни, в чем дело, – успокаивала подруга бившуюся в истерике Лорку.

Катька много раз видела ее истерики, но сегодня было что-то из рук вон. Ворожейкина ворвалась в квартиру как лавина, сметающая все на своем пути. Казалось, кухня Майоровых скоро утонет в Ларискиных слезах. Катька накапала в рюмку валерьянки и заставила подругу ее выпить.

– А я-то, я-то, как проклятая, кривлялась перед камерами на промозглом осеннем ветру… И вот на тебе-е-е, – продолжала Лариска.

Пока она надрывалась, на кухню вбежала маленькая Катькина дочка. Девочка удивленно захлопала своими длинными ресницами, а потом спросила:

– Ой, теть Ларис, а что это с вами? Ну, не плачьте вы так, – решила она пожалеть зареванную тетю.

Катька тут же схватила дочурку и повела в зал к отцу. Появление маленькой Настеньки подействовало на разгоряченную Лорку словно холодный душ. «И правда, что это я, реву как белуга, а ведь уже взросленькая тетенька», – подумала про себя Ворожейкина. Но всем своим видом она и не думала показывать Катьке, что она переигрывает.

В это время в проеме кухни показалась пухленькая фигура хозяйки дома.

– Ну что, успокоилась? – спросила Катя, усаживаясь за стол.

– Успокоилась немного, – обреченно ответила Лорка.

– Ну, давай, теперь рассказывай все по порядку.

Лариска тогда возвращалась с последнего занятия реабилитационных психологических курсов. Теперь было окончательно покончено с наркотиками и алкоголем. В последнее время она настолько втянулась, что и подруги, и родители начали бить тревогу. Да и Лорка сама понимала, что катится все ниже и ниже. Но она смогла найти в себе силы и отказаться от пагубных привычек, конечно, не без помощи врачей.

Становилось прохладно. Осенью всегда так: днем тепло, а к вечеру начинает дуть холодный осенний ветер. Лариска думала о себе. Наверное, и к наркотикам она пристрастилась из-за своего никчемного образа жизни. Работать Лариска отказывалась всегда. «Это для плебеев, а я создана для красивой и легкой жизни», – говорила она всегда своим подругам. Мечта стать актрисой жила в ее душе еще с малых лет, ведь практически все детство она провела в гримерке своей матери. Однако мать была категорически против того, чтобы дочь пошла по ее стопам, и Лариска некоторое время работала библиотекарем. Но скучное однообразное занятие угнетало. Поэтому вскоре работа была послана подальше, и – привет, веселая жизнь…

Ветер кружил по Проспекту последние желтые листочки, Лорка поплотнее запахнула полы плаща. Ее взгляд упал на вывеску кафе «Буратино». «Надо зайти и выпить чашку кофе, – дала себе команду Ворожейкина, – хоть немного согреюсь».

Войдя, Лариса с интересом огляделась. Кафе недавно пережило полное качественное обновление. Девушка томно потягивала кофе, разглядывая необычный дизайн помещения. В центре зала стояло раскидистое дерево из Страны Дураков, вместе с искусственными зелеными листьями на нем висели разнообразные предметы: от конфет до «золотых» монет из фольги. Рядом на стене висели куклы персонажей знаменитой сказки. Она обводила взглядом официанток в белых чепчиках и фартуках, как вдруг из-за соседнего столика ей помахал рукой какой-то мужчина.

– Лора, привет, ты как здесь? – послышался мягкий баритон подходящего к ее столику мужчины.

– Привет! А я тебя сначала и не узнала, – смущенно ответила Лариска, с удовольствием разглядывая завидного холостяка Александра Сазонова.

Его Лариска знала еще по своей богемной жизни, когда она все свое время проводила на театральных и попсовых тусовках. Пару лет назад он подавал надежды стать хорошим режиссером, а теперь это был известный обеспеченный бизнесмен, который по своему капризу не отказался от своего хобби – съемок рекламы.

– Как поживаешь? – поинтересовался Александр.

– Да, вот, решила начать все сначала, пора уже вырасти и стать серьезной.

– Неужели наша очаровательная Лори откажется от своей детской непосредственности? – он раскатисто рассмеялся. – Ну, это я, конечно, шучу. А если серьезно, то я очень рад за тебя.

Они сидели и разговаривали, время летело незаметно. Сазонов невольно любовался мерцанием рыжих кудрей Ларисы. В отблеске свечей ее лицо было то загадочно печальным, то озарялось игривой улыбкой.