Фред Варгас - Дело трех императоров

Руджери и не подумал возражать или требовать, чтобы Валанс взял его с собой в квартиру Габриэллы. Он только непонимающе помотал головой.

- Не сейчас, Руджери, я все объясню вам на месте. Приготовьте ордер на арест.

Как всегда по пятницам, Габриэлла принимала гостей, но вечер получился вялый и скучный. Нерон, сидевший в дальнем конце комнаты, оттянул уголки глаз, чтобы как следует разглядеть вошедшего Валанса. А Валанс сел за стол и налил себе выпить. Все молча уставились на него: Габриэлла, сидевший рядом с ней епископ и Лаура, занимавшая место между Нероном и Клавдием.

- Вы принесли нам новости, центурион? - спросил Нерон.

- Да, - ответил Валанс.

Нерон вздрогнул и встал.

- Вот это настоящее «да», - произнес он вполголоса. - Такое «да» дорогого стоит. Что происходит, месье Валанс?

- Тиберий не убивал Анри Валюбера и не убивал Марию Верди.

- Это не новость, - жестко сказал Клавдий.

- Ошибаетесь. Руджери бросил в корзину обвинительное заключение. И пишет вместо него другое.

- Удалось что-то обнаружить? - спросил Нерон, все еще оттягивая уголки глаз.

- Удалось обнаружить, что сегодня пятница.

- Что-то я не понимаю, - тихо сказала Лаура.

- Сегодня пятница, а по пятницам едят рыбу. Это постный день, день покоя. Это день покоя и воздержания для Марии Верди. Воздержания и непорочности. По пятницам Мария Верди отказывалась помогать Тиберию, а Тиберий, хоть и со скептической усмешкой, соглашался уважить этот еженедельный приступ благочестия. По пятницам библиотечные воры давали себе передышку.

- И что? - спросил Клавдий.

- На двух из записок, найденных у Марии, Тиберий написал: «Стол-дверь номер два пятница» и «Стол-окно номер пять пятница». Но Тиберий никогда не просил Марию работать на него в пятницу. Эти две записки - фальшивка, как, впрочем, и девять остальных. Настоящие записки Мария уничтожила, а эти подбросили в квартиру после ее смерти, чтобы подставить Тиберия.

Валанс встал, открыл окно и подал знак Руджери.

- Первое впечатление часто бывает обманчивым, - негромко произнес он, закрывая окно. - Когда в квартире все перевернуто вверх дном, вы обычно думаете, что там что-то искали, и вам просто не приходит в голову, что туда, наоборот, могли что-то подбросить. Этих записок не было в квартире Марии Верди, пока их не принес туда Лоренцо Вителли.

Вошел Руджери с двумя полицейскими. Не дожидаясь просьб, епископ сам протянул руки, чтобы на них надели наручники. Валанс заметил, что молодой полицейский не сразу решился защелкнуть браслеты: его смутил епископский перстень. Габриэлла закричала и бросилась к Лоренцо, но Лаура не шелохнулась и не издала ни звука.

Стоя спиной к окну, Валанс смотрел на нее, пока уводили епископа. Лаура не повернула головы в сторону Вителли, а тот не посмотрел на нее. Друзья детства расстались, не обменявшись взглядами на прощанье. Лаура покусывала губы и курила, со своей обычной царственной рассеянностью роняя пепел на пол. Она смотрела на свои руки, склонив голову, в полном изнеможении, и от нее веяло грустью и безразличием, какими обычно сопровождается полное изнеможение. Ришар Валанс пристально вглядывался в нее, он искал ответ, которого ему недоставало. Теперь он знал, что Лоренцо Вителли отравил Анри и зарезал Марию Верди. Знал, потому что это доказывали факты. Теперь он, наконец, понимал истинную последовательность событий и знал, с какой ловкостью епископ за последние тринадцать дней управлял этими событиями. Но не знал, зачем. Он ждал, когда Лаура заговорит.

Теперь Лаура сидела, прикрыв лицо рукой, и он не мог оторвать от нее взгляд.

После того как Вителли и полицейские молча покинули квартиру, Нерон остался стоять у двери в коридор, прислонившись спиной к косяку, и, оттягивая пальцем угол левого глаза, пристально глядел на Валанса. Валанс понимал, что Нерон видит, как он смотрит на Лауру. Он знал, что Нерон способен прочесть мысли по его лицу, а он сейчас не был способен изобразить на лице холодное бесстрастие. И не стеснялся этого.

Нерон улыбался, Нерон возрождался к жизни после того, как чуть было не поджег Рим. Он пытался угадать, кто из присутствующих первым нарушит молчание, продолжавшееся с той минуты, когда величественный епископ вышел из комнаты. Ему самому не хотелось это делать. Оно было такое сладостное и такое тягостное, это ошеломленное молчание, в первый раз за тринадцать дней все они сидели и молчали. А он мог четче разглядеть Ришара Валанса, когда оттягивал уголок левого глаза, и ему это нравилось. Когда он оставлял глаз в покое, Валанс расплывался, а когда снова оттягивал глаз, Валанс обозначался совершенно отчетливо, с его голубыми глазами, прядями черных волос, падающими на лоб, и прерывистым дыханием. Нерон не был близко знаком с Валансом, но он был уверен, что в последние несколько дней Валанс сам не свой, и ему нравилось наблюдать за этим. Властители всегда приходили в восторг при виде большой любви, сказал себе Нерон.