Марина Серова - Десять карат несчастий

— Эти деньги ваши, — объявил он. Я глядела на него, абсолютно не понимая мотивов его поведения. — Вы приносите счастье, — ответил Кустарин на вопрос, который я так и не произнесла вслух. Однако догадалась, что это — своеобразная взятка и он предлагает мне решить все проблемы мирно, по-хорошему.

«Иногда, перед тем как снять скальп, гладят по головке», — напомнил мне внутренний голос чей-то очень подходящий в данной ситуации афоризм.

Свои баксы я спрятала в дамской сумочке, поблескивающей романтическим бантиком в свете неоновых ламп.

— Ну как? — в тревоге спросил меня Сергей, когда я села в машину, все еще находясь в состоянии нервного перенапряжения, а он, как всегда, странным образом улавливал нотки моего настроения.

— Американские горки, — призналась я, едва переведя дух. Серега сжал мою руку: так обычно выражалась его поддержка. Он подвез меня к городской больнице.

К счастью, Валентина уже сменилась, но я и без ее помощи легко разыскала Владика. Пожилая санитарка недовольно прошипела сквозь зубы, что доктор в ординаторской.

— Нет, врачи — не люди! — возмущалась она. — Ни днем, ни ночью покоя нет!

— Что ты там Ольге наплела? — с ходу набросился на меня Самойлов. — Про какую-то дальнюю родственницу?

— А тебе-то что? — ощетинилась я в ответ. — Знаешь, к чему приводят случайные связи? Врач все-таки! Или у тебя все связи постоянные?

— Ладно, хватит! — скривился Владик. — Все бабы дуры, одно слово!

— Ну еще бы! — не могла не согласиться я. В ординаторскую заглянула Ольга. Она кивнула мне и сказала Самойлову, что привезли тяжелого больного. Оставив меня в одиночестве, он ушел в оперблок. На пороге тотчас возникла санитарка.

— Извини, что я на тебя так, — заговорила она. — Не знала, что ты ему родня.

Она присела за стол и принялась заваривать чай.

— Ничего, — ответила я.

— Тебя звать-то как? — спросила она, включая электрический самовар в розетку, обнаружив, что вода остыла и чай не заваривается.

— Татьяна.

— Нина Ивановна, — представилась она, доставая с полки чайные чашки.

Мы вдоволь напились чая с земляничным вареньем и уже обсуждали положение в стране, когда в ординаторскую вернулся Самойлов в светло-зеленой спецодежде, которая висела на нем, как на вешалке. Поверх нее был наброшен белый халат. Нина Ивановна заторопилась мыть полы в коридоре, и мы с ним остались одни. У Владика было очень странное выражение лица, когда он пристально меня рассматривал. И тут только я вспомнила, что забыла переодеться!

«Успокойся Татьяна, не каждый разберет, где сшит твой туалет», — заверил меня внутренний голос. Впрочем, я особенно и не беспокоилась, да и Валечки не было поблизости.

Владик подсел на край кушетки и бесцеремонно попытался расстегнуть «молнию» на моем платье. Я резко вскочила и отпрянула в сторону. Он не настаивал.

— А так тянулась, так тянулась! — произнес Владик разочарованно. От его пошлого замечания мне захотелось убежать скорее куда-нибудь подальше, но я сдержала свой порыв, потому что привыкла доводить каждое дело до конца. Мой профессионализм требовал не смешивать личное к нему отношение с расследованием.

Если на этот раз мне почему-то изменил вкус, это не значит, что я должна раскиснуть от обиды. Теперь я знала, что никакие розы не смогут скрыть истинную сущность Самойлова.

«Это вам не Монте-Карло», — мысленно усмехнулась я.

Должна была признать, что обманулась во Владике, но оправдывала себя тем, что людям свойственно ошибаться. И все же не могла забыть, как он бросился вызволять меня из заточения. Тогда это был совсем другой человек! Так или иначе, но я и впрямь была обязана ему жизнью.

— Нинка! — крикнул Владик в приоткрытую дверь. Санитарка тотчас прибежала на зов, несмотря на почтенный возраст.

— Чего, Василич? — весело спросила она.

— Водку будешь?

— Только чуть-чуть, — согласилась пожилая Нинка.

— А ты? — обратился он ко мне.

— Что-то я не в настроении, — ответила я.

— Как же так? А за встречу? — не унимался он. — Родня все-таки!

— Наливай! — зло сказала я. В ординаторскую зашла Ольга Ионова.

— Тебя не спрашиваю, — обратился Самойлов к ней. — Будешь — и без разговоров.

Ольга не стала возражать, она смотрела на него глазами затравленного зверя. В ее взгляде читалось еще что-то необъяснимое. Я определила это «что-то» как отчаяние. Похоже, что Ольга была готова на все, и меня испугала ее решимость.

Владик достал четыре стакана и бутылку.