Вернер Штайнберг: Шляпа комиссара

Совсем недавно он был убежден, что должен взять на себя обязанности судьи. Теперь он во всем усомнился.

Он знал, что его жена любила этого Брумеруса так страстно и самозабвенно, как, вероятно, никогда не любила его, Марана. После той поездки она приняла приглашение и побывала у Брумеруса на даче. Маран не поехал с ней, потому что был занят работой. Впоследствии она тоже встречалась с Брумерусом, когда тот - не так уж часто - отдыхал в Бернеке от своих дел. Устраивали они и автомобильные прогулки вдвоем. Поначалу Маран был благодарен ему за то, что он как-то скрасил молодой женщине однообразную жизнь на окраине такого маленького городка.

Вскоре, однако, он заметил странную перемену в поведении жены: она держалась с ним неспокойно и неуверенно, она уклонялась от его ласк. Только когда она предложила завести отдельные спальни, он спросил ее напрямик. Она призналась в своей страсти, призналась, что не в силах расстаться с Брумерусом. Несмотря на боль, какой он никогда в жизни не испытывал, ее беспомощность и беззащитность вызвали у него жалость.

Немного позже она спросила его, хочет ли он разойтись. При этом она не глядела на него. Конечно, он думал о разводе, но уже понял, что не может представить себе жизни в доме, где нет ее, и не может представить себе жизни с другой женщиной. И он ответил ей отрицательно. В ответ на его вопрос, не собирается ли она уйти навсегда к Брумерусу, она только пожала плечами и промолчала. Он не стал допытываться.

И внешне все осталось, как было. Гости, которых они любезно принимали, не подозревали, что перед их глазами разрушенный, в сущности, брак.

Он пытался навести справки о своем сопернике. Но кроме того, что Брумерус постоянно живет в Мюнхене, что он явно располагает большими средствами и связан со строительным делом, ничего не смог выяснить. Этими скудными сведениями и пришлось удовлетвориться.

Постепенно отношения между доктором Мараном и его женой стали походить на спокойную дружбу. Возможно, что так бы и тянулось годами, если бы за несколько месяцев до выстрела Маран не обратил внимания на странные нервные вспышки жены, после которых она подолгу оцепенело глядит в пустоту.

Сначала Маран не мог разрешить этой загадки. Но как-то летом, в необыкновенно ясный день, он вернулся домой неожиданно рано; дом был пуст. Он удивился, хотя ничего неладного не заподозрил. Комнаты, по которым он слонялся без дела, казались ему берлогами и нервировали его; он вышел на воздух и зажмурился от ослепительного солнца. Впервые он снова окунулся в лето, которого давно уже не замечал из-за работы, услыхал деловитое жужжание пчел, увидел бесшумное снование мотылька, вдохнул опьяняющий запах сена. Он побродил по газону, распахнув воротник рубашки и держа руки в карманах брюк, потом поднялся на косогор позади дома и направился в лес.

И вдруг остановился: в лощинке, в зарослях ежевики лежала его жена. Казалось, что она укрылась в норе: она лежала, свернувшись калачиком, сомкнув глаза и прикрыв ладонью правое ухо, - только бы ничего не видеть и ничего не слышать.

Он насторожился, глядя на нее: все это было очень странно. Чтобы не испугать ее, он подошел к ней довольно шумно, так, что она услыхала его шаги, и сел рядом с ней. Он отщипнул клочок мха и, вертя его, принялся рассказывать. При этом он старался, чтобы голос его звучал успокоительно-ровно. Он сделал вид, будто это обычное дело - сидеть именно здесь, именно так и говорить. Он рассказал о своей работе, о маленьких успехах, о маленьких неприятностях, попросил у нее совета, но сам же и ответил себе и - незаметно, как ему казалось, - перешел к ее собственным проблемам. Она вдруг приподнялась.

- Перестань! Перестань же наконец!

Он промолчал.

- Мне все безразлично, - сказала она.

Он с огорчением увидел, что лицо у нее заплаканное.

- Ах, Маргит! Посмотри вокруг! Лето…

И осекся. Она вскочила, она стояла перед ним, кипя злостью.

- Больше ничего от тебя не дождешься! - сказала она. - А я чувствую себя так, словно меня схватили за горло!

Она резко повернулась и побежала к дому. А он все сидел, и левая рука его машинально теребила клочок мха. Он видел, как бежит Маргит, его жена. В эти минуты она ненавидела его, он это почувствовал. Он медленно встал. Ему не хотелось уже возвращаться в дом, не хотелось видеть ее. В нерешительности он бродил по участку.

Потом он услыхал шум внизу на шоссе - это ехала «боргвард изабелла». За рулем он разглядел Брумеруса. Рядом с ним сидела какая-то женщина. Она была молода и беззаботна, она смеялась, и в тот миг, когда машина мчалась мимо ворот, Маран увидел, как женщина положила руку на плечо Брумеруса и тыльной стороной кисти ласково провела по его щеке.