Сергей Ковальчук - Тринадцать

«Ничего, — успокаивала себя Вера, медленно преодолевая последний лестничный пролет. — Вот сейчас окажусь у себя, закроюсь на ключ, выпью таблетки и лягу спать без задних ног».

Она открыла дверь, зашла внутрь и заперлась, оставив ключ в замочной скважине. Странно, но сумка, где были таблетки, почему-то лежала на кровати, хотя она точно помнила, что на кровати ее не оставляла. В висках бешено стучало, сердце колотилось, ноги предательски подрагивали. Она знала это состояние. Если сейчас не принять лекарство, то все может закончиться очень печально. Раздумывать о том, как именно сумка оказалась здесь, на кровати, времени не было. Она взялась за собачку молнии.

Но что это там, за подушкой? Что там торчит? — Она потянулась и откинула ее в сторону.

«Боже, Боже, о нет, этого не может быть!»

Внезапно ее сердце ухнуло куда-то вниз. Чьи-то невидимые руки, обхватив ее грудную клетку, словно хлипкую оконную решетку, резко рванули ее на себя, вырывая вместе с ней и саму жизнь.

«На волю, теперь я на воле, здесь так хорошо, а я и не знала!» — Все куда-то провалилось.

«Это конец!» — напоследок пронеслось в голове у Веры. «Привет, ты меня здесь встречаешь? Это все — таки была ты?..».

Едва первое потрясение от увиденного миновало, Изместьев, никого не стесняясь, выругался.

— …Твою мать, как это могло случиться? Ведь мы же все были тут, на острове? — Он был не на шутку взволнован.

Остальные топтались в нерешительности, поглядывая в ту сторону, где находился довольно ясно различимый отсюда остров Гавдос. На горизонте не было ничего, — ни корабля, ни даже лодки.

— Второй труп за считанные часы, — мрачно изрек Стеклов. — Не думал я, что она такая.

— Какая такая? — переспросил его Олег Викторович. — Вы про эту маньячку, Лучкович?

— В другое время я начистил бы тебе рожу! — озверев, судья схватил Изместьева за грудки, — даром, что я судья, но теперь, — он понемногу успокаивался, — теперь… я делать этого не буду. — Он выпустил майку старшего из рук. — Потому, что это правда, да, она действительно маньячка. — Самообладание потихоньку возвращалось к нему.

— Я, конечно, все понимаю, нервы у всех не железные, — встрял в их разговор Молодавченко, — но все же, не надо так напрягаться друг на друга, — с укоризной посмотрел он на Стеклова. — На мой взгляд, человек, тем более женщина, не должен так поступать с невиновными людьми. Ведь мы даже не присяжные по делу ее сына.

— Кстати, — оживился Бобков, — а действительно, почему на этот остров она пригласила не наших родственников, которые судили ее сына, а нас с вами?

Нужно подумать об этом, — сказал Изместьев. — Но сначала давайте отнесем тело нашего погибшего товарища в дом, к Олесе. И, кстати, нужно подумать о том, как и где предать их земле. Иначе трупы начнут смердеть, ведь стоит жара.

Они подняли тело Коробченко за руки и за ноги, и понесли в дом.

Когда же мужчины, оставшиеся на острове, зашли в пустую комнату, где находился труп Казанцевой, их охватил ужас. Тело девушки было грубо обезглавлено.

— Это не человек! — вращая глазами, бешено заорал Изместьев, давая волю чувствам. — Кто бы это ни был, я убью его! — На его и без того влажных глазах появились скупые слезы. — Мы будем находиться здесь, на первом этаже, пока не вычислим этого негодяя. Расходиться я не позволю…

— По ходу дяденька поехал, — пробормотал Бобков, выходя из покойницкой и в страхе озираясь по сторонам. Остальные следом за ним один за другим торопливо покинули страшную комнату.

— Для начала нужно понять, — произнес Степан, не обращаясь ни к кому конкретно, когда все, кроме Изместьева, оказались в коридоре, — зачем этот кто-то это сделал. И где находится голова погибшей.

— У меня есть предложение, — спокойно сказал Стеклов. Было видно, что он, в отличие от Изместьева, уже окончательно успокоился и снова начал мыслить трезво. Нам всем необходимо пройти сначала к Милютиной и узнать, все ли с ней в порядке. А потом то же самое проделать с Андриевской. Только повторяю: всем вместе, чтобы каждый из нас мог контролировать стоящего рядом с ним. Кстати, для начала, давайте-ка обыщем друг друга на предмет наличия ножей и иных опасных предметов. Ведь жертва была обезглавлена ножом или топором.

Остальные закивали в знак согласия. Однако никакого оружия или каких-либо вообще колюще-режущих предметов ни при ком из мужчин не было.

Подойдя к двери Екатерины и постучав, Изместьев крикнул: