Сергей Ковальчук: Тринадцать

А уже сегодня утренним рейсом он вылетел из Москвы в Грецию. Лететь он мог бы и в бизнес-классе регулярного рейса какой-нибудь западной кампании, материальное положение позволяло, но природная скупость все же взяла верх, и трехчасовой перелет пришлось провести в чартере. Правда, что удивительно, и самолет попался довольно сносный, и в полете он чувствовал себя хорошо, почти не устал. Самолет стал снижаться, заходя на посадку. Пристегнувшись, Стеклов достал из кармана аккуратно сложенный вдвое лист белой офисной бумаги, развернул его, и еще раз вчитался в распечатанное письмо, полученное несколько дней назад по электронной почте:

«Здравствуй, милый Ваня! Столько лет прошло, нам уже немало этих самых лет, а я помню то наше с тобой первое лето так, как будто это было вчера. Ты был тогда такой влюбленный, такой смешной, серьезный мальчик. Сколько нам тогда было? Тебе двадцать два, мне — семнадцать. Да, первая любовь! Я помню, как красиво ты за мной тогда ухаживал. Мне было так хорошо с тобой! Жаль, что у нас не сложилось. А в двухтысячном, когда мы снова встретились, и все закрутилось с прежней силой? Я знаю, ты по-прежнему меня любишь. Извини меня. Я тогда солгала тебе. Ты знаешь, о чем. Просто не хотела уводить тебя из семьи, лишать твоего сына отца. Детей у меня нет, а твой сын уже взрослый. Мой муж, если ты не знаешь, недавно умер. Вот я и решила написать тебе. Я сейчас в Греции, на маленьком, почти необитаемом острове Гавдопула. Сюда можно добраться с Крита, через остров Гавдос. Если хочешь, приезжай. Я буду очень тебя ждать. 7 сентября, потому что потом мне нужно будет улетать. Нам надо о многом поговорить. Да, чуть не забыла, не бери, пожалуйста, с собой никакой электронной техники. Айфон, смартфон, ноутбук — все это содержит программы слежения за своим владельцем, а я не хочу, чтобы о нас с тобой узнала твоя жена и чтобы у тебя из-за меня потом были неприятности. На Гавдосе тебя встретит один грек, которого я попросила, чтобы он тебя привез ко мне. Твоя Анна Лучкович!»

Он вспомнил, как заколотилось сердце, когда он прочел это письмо в первый раз. Найдя в своей электронной записной книжке номер ее мобильного телефона, Стеклов позвонил, но абонент оказался вне зоны обслуживания. Тогда он в нетерпении отправил ответное письмо по электронной почте о том, что не может ей дозвониться. Но получил второе письмо. В нем сообщалось, что мобильная связь на острове отсутствует, а Вотсапп, Вайбер и другие мессенджеры почти не работают, поэтому она, его Анна, просит сообщить, полетит ли он к ней.

Сердцебиение участилось. Она еще спрашивает? Да он на край света готов лететь ради нее. И не только лететь. Надо будет, и поползет.

Стеклов пробил себе еще неиспользованные в этом году две недели отпуска, и сразу же заказал билет на самолет. Своей обрюзгшей за годы совместной жизни жене он объяснил, что должен срочно лететь в командировку. В составе делегации, состоявшей из судей Верховного и Московского городского суда.

По прилету на Крит, пройдя все необходимые досмотровые процедуры, судья Стеклов на такси добрался до побережья Палеохоры.

«Ну и духота здесь» — думал он, расплачиваясь с маленьким и пузатым греком в видавшей виды рубахе, за всю дорогу прожужжавшим ему уши на плохом русском, описывая местные достопримечательности.

Паром — небольшой теплоход на сотню мест пришлось ждать несколько часов, проведя время в местной прибрежной кафешке. До острова Гавдос ему в компании почти сотни туристов предстояло идти почти сорок километров. Сидя за отдельным столиком внутри судна, (наверх он из-за жары подниматься не хотел, а тут работали какие-никакие, а кондиционеры), судья нехотя, из трубочки, посасывал «кровавую мэри», с нетерпением ожидая встречи с таким дорогим его сердцу человеком, которого судьба по недоразумению, разлучила с ним на нестерпимо долгие годы.

2.

Петр Семенченко, тридцатилетний толстяк с испитым лицом, сидя в корме просторной моторной лодки, больше похожей на небольшой катер, с грустью посмотрел назад. Они отплывали с пологого песчаного берега острова Гавдос, держа курс на маленький островок под названием Гавдопула. Этот островок находился в четырех километрах от Гавдоса, но ощущение было таким, будто они собирались переплыть целое море. Он перевел взгляд вперед. Гавдопула, несмотря на отличную ясную погоду, был еле заметен на фоне бескрайних водных просторов и почти сливался с горизонтом. Семенченко явственно ощутил какое-то беспокойство, которое все время нарастало с того самого момента, когда он получил это в высшей степени странное предложение.

Читать дальше