Сергей Ковальчук - Лицензия на грабеж

Я наведался в девяносто восьмую, дома никого нет. Поднялся сейчас на этаж к Ломакину. Пошли сюда Догалева с криминалистом, чтобы снять пальчики. Вдруг Устинов тут наследил.

В трубке послышалось сопение. — Хорошо, сейчас он приедет. Подожди минуту. В динамике аппарата зазвучала музыка. Я терпеливо ждал. Наконец, динамик снова ожил:

— Догалев с экспертом выезжают к тебе. Что-нибудь еще?

— Есть какие-нибудь результаты по локализации номера телефона Ломакина и его разговорам утром в понедельник?

— Да, есть, — сообщил Алексей. — Он несколько раз звонил на один неустановленный номер. И с этого номера звонили ему. Пробить его пока не удалось. Вполне возможно, что тот, кто с него звонил, купил его где-нибудь в переходе метро или на вокзале.

— Что вполне укладывается в версию Ломакина…

— А как быть с опознавшим его продавцом «приоры», Мамедовым?

— Я могу с ним поговорить?

— Ты? — удивился начальник следственного отдела. — Конечно же, нет. Он свидетель обвинения, а ты — представитель потерпевшего. Вась, ты что, совсем УПК позабыл? Нет, нет, и еще раз нет. Это однозначно будет воспринято как давление на свидетеля обвинения.

— Леш, погоди, давай разберемся, — терпеливо возразил я. — Во-первых, адвокат потерпевшего никоим образом не является стороной защиты по уголовному делу. Я отношусь как раз к стороне обвинения, ты сам освежи в памяти УПК. — Спорить с другом я не хотел, тем более, чувствуя, что он не в настроении. Но и отступать от своего плана я не тоже не собирался. Глубоко вздохнув, я продолжил — А во-вторых, тот же УПК и закон об адвокатуре дает мне право с согласия свидетеля его опрашивать.

— Давай сделаем так, — примирительно сказал Алексей, — сначала посмотрим, найдут ли мои орлы в квартире Ломакина следы пребывания Устинова, а потом уже подумаем, есть ли необходимость твоего разговора с Мамедовым. Вполне возможно, Догалев будет его допрашивать дополнительно. Уже с учетом новых обстоятельств.

Мы попрощались, но едва я нажал кнопку сброса, застрекотал новый звонок. Это был Кушнир, сообщивший, что наконец-то отделался от своего провожатого и ждет меня внизу.

Я вызвал лифт и спустился вниз, где около стойки охранника меня ожидал Эдуард. Мы вышли на улицу, и пока он курил, я рассказал ему о том, что удалось узнать.

Через полчаса приехал Алексей Павлович и эксперт. Догалев был взмылен и недоволен. Та же, что и вчера поношенная черная кожаная куртка, белый шерстяной свитер, джинсы. И запах пота, который ощущался даже на улице. Похоже, следователь не очень заботился о своем внешнем виде. Его спутник был высок и худощав. Высокий лоб, внимательные серые глаза, чуть выпирающая нижняя челюсть. Одет он был в добротное длинное черное пальто и брюки темно-синего цвета. На вид ему было лет пятьдесят. В руках у обоих находились портфели.

— Ну что тут у вас? — протянув руку для пожатия, спросил у меня Догалев, обдав неприятным запахом изо рта.

Поздоровавшись со следователем и экспертом, я коротко рассказал им о том, что узнал от охранника.

— Василий, — попросил меня Догалев, давай мы пока пройдем к этому охраннику, а тебя и твоего друга я попрошу найти для нас понятых. Сейчас вечер, народ возвращается с работы. Справитесь?

Конечно, это была наглость, ведь мы с Эдуардом не были студентами-практикантами, чтобы искать для него понятых. Но нам еще предстояло вместе работать. Поэтому, подавив гордость, я кивнул.

Через несколько минут мы с Кушниром и двумя понятыми — пожилым кряжистым мужчиной с седой бородой, одетым в длинную дубленку и миниатюрной стройной женщиной лет тридцати в дорогой черной шубе, вместе со следователем и экспертом стояли возле стойки охраны. К нашему приходу все вопросы проведения выемки с руководством охранного предприятия были решены по телефону. Поэтому сама выемка журнала, в котором фиксировались данные о посетителях, много времени не заняла.

Когда охранник и понятые подписали протокол, вшестером на лифте мы поднялись на семнадцатый этаж и прошли к квартире Ломакина. После того как эксперт снял отпечатки с входной ручки, Догалев открыл имевшимся у него ключом, изъятым у Ломакина, дверь и впустил эксперта, понятых и Эдуарда внутрь.

— Василий Ильич, а вы, — почти виновато сказал следователь, — не имеете право присутствовать на этом следственном действии. При всем уважении к вам.

Я ничего не сказал. Лишь пожав плечами, пошел в холл перед лифтами и опустился на стоящий там кожаный диванчик, который заприметил еще при первом посещении.