Сергей Ковальчук: Лицензия на грабеж

— Пойдемте, — пожав плечами, согласился я, покорно последовав за работницей прокуратуры к ее кабинету.

— Может быть, чай или кофе, — осведомилась та, когда мы вошли и сели за единственный в этом кабинете старый массивный стол, стоящий у левой стены. Кроме него, вешалки для одежды и еще нескольких стульев, в этом кабинете больше не было ровным счетом ничего, в том числе чайника и чайных приборов. Обстановка спартанская. У меня закралось сомнение, что это кабинет заместителя прокурора Багрянцовой. Скорее всего, это был просто пустующий кабинет, куда она меня пригласила, не желая, чтобы при нашем разговоре присутствовал кто-либо еще.

Интересно, что она будет делать, если я приму ее предложение? Неужели пойдет готовить мне кофе в свой кабинет? Похоже, она поняла свою оплошность, но я пользоваться ею не собирался.

— Спасибо, не надо, — поблагодарил я ее. — Я к вашим услугам.

— Василий Ильич, тут такое дело, — внимательно посмотрела мне в глаза собеседница, сложив кисти рук на столе в замок. — Прокурор округа просит вас согласиться с нашим ходатайством о возвращении дела Ставинского на дополнительное расследование. Надеюсь, вы не против? — И, не давая мне ответить, поспешно добавила, — естественно, дело будет прекращено и в суд оно больше не вернется.

Я был удивлен, хотя и ожидал услышать нечто подобное. Почти четыре месяца назад обвинительный приговор по уголовному делу в отношении моего подзащитного, Ставинского Валерия Юрьевича, Московским городским судом был отменен, а дело направлено в Головинский суд на новое рассмотрение. За те шесть судебных заседаний, которые состоялись до сегодняшнего дня, я подал судье Албанцеву шесть ходатайств о прекращении этого дела. И всякий раз ходатайства им отклонялись. Хотя на последнем судебном заседании, как мне показалось, у судьи все же появились некие проблески осознания того, что дело это не только шито белыми нитками, но и грозит обернуться поистине грандиозным скандалом. Естественно, если Ставинский, благодаря вынесенному Албанцевым приговору превратится из подсудимого в осужденного, а то, о чем до судьи пытался донести в своих ходатайствах адвокат, вдруг окажется правдой.

Что же такого случилось за эти несколько дней, прошедших со дня последнего судебного заседания? Ведь раньше государственное обвинение категорически возражало против любых моих доводов, не желая даже вчитываться в подаваемые мною ходатайства. Видимо, что-то произошло.

— Я-то против не буду, — жестко посмотрел я на нее, — а вот мой подзащитный, — я задумался, — … не знаю, не знаю. Валера — человек принципиальный и, насколько мне известно, никакой иной исход дела, кроме оправдания, его не устроит. К тому же, — я многозначительно посмотрел на собеседницу, — данное ходатайство с процессуальной точки зрения не совсем законно. Вам так не кажется?

— Наверное, вы правы, — вздохнула представительница закона, опустив глаза, — но я слышала, что раньше вы работали в нашей системе, а раз так, то должны меня понимать. — Она нервно заерзала на стуле. — Оправдательный приговор для нас — это катастрофа. А все к тому идет, — не стала она скрывать, — я буду с вами предельно откровенна. Прокурор округа просит вас не доводить дела до такого финала, а согласиться на прекращение дела на следствии. То, что оно будет прекращено, я вам обещаю. Ну, а мы в свою очередь…

— Не останетесь должниками? — продолжил за нее я.

— Это точно, — обрадовалась женщина.

— А где гарантии, что нас не обманут? — деловито уточнил я.

— Василий Ильич, — покачала головой Багрянцова, — я же вам сказала, что гарантии даю вам я!

— Ну, а что, если завтра вас уволят? — без обиняков спросил ее я. — Или снимут прокурора округа, на смену которому придет другой, и вы сразу же забудете о своих обещаниях?

Собеседница, имени и отчества которой я не знал, а спрашивать не собирался, открыла рот, чтобы выдать очередную порцию заверений, но в этот момент у меня зазвонил телефон и, извинившись, я ответил на звонок.

— Василий Ильич? — уточнил знакомый мужской голос.

— Он самый, — подтвердил я.

— Это следователь Шестаков по делу Ставинского, — взволнованно представился мой собеседник. — Василий Ильич, мое руководство поручило мне просить вас согласиться с ходатайством прокуратуры о возвращении этого дела нам. А я вам обещаю, что в течение этой недели оно будет мною прекращено.

— По какому основанию, — вяло уточнил я, понимая, что противостоять напору стороны обвинения нам с Валерием будет непросто.