Robert van Gulik - Убийство в Кантоне

— Кто этот человек? — спросил он.

Юноша склонился над трупом. Мимоходом глянув на искаженное гримасой лицо, он задержал взгляд на шелковом красном шарфе, туго обмотанном вокруг шеи мертвеца, затем ловкими пальцами пробежался по складкам тюрбана.

— На теле нет ни денег, пи бумаг, — выпрямившись, объявил он. — Я никогда его раньше не видел, но, вероятно, этот человек из Южной Аравии, они там славятся искусным обращением с короткими копьями. — Араб протянул Чао Таю шарф. — Но убил его не наш соплеменник. Видите серебряную монетку, завязанную в уголке? С ее помощью душитель, подкравшись сзади, захлестнул шарф вокруг шеи жертвы. Это оружие труса. Мы, арабы, предпочитаем копья, сабли и кинжалы — во славу всемогущего Аллаха и его Пророка!

— Вот и ладно, — кисло скривился Чао Тай, в задумчивости глядя на двух мертвецов. Теперь он понял, что произошло. Араб хотел убить не только бородатого спутника Чао Тая, но и его самого. Поджидая их, он затаился в переходе у окна, пропустил Чао Тая под переходом, а когда его спутник остановился в ожидании, злодей набросил ему на шею удавку и рывком поднял вверх. После этого он привязал конец шнура к железному крюку под окном и схватил копье. Но как только негодяй распахнул окно с другой стороны перехода, собираясь поразить в спину вторую жертву, некто третий набросил ему на шею красный шарф и удавил, а затем бесследно исчез.

Чао Тай открыл окно и выглянул на улицу.

— Пока я стоял там, колотя в проклятую дверь, наверняка представлял собой отличную мишень! — пробормотал он. — А такой тонкий наконечник как пить дать прошел бы даже сквозь кольчугу! Выходит, я обязан жизнью неизвестному благодетелю. — Тайвэй повернулся к молодому арабу. — Пошли кого-нибудь нанять паланкин побольше! — скомандовал он.

Пока юнец отдавал кому-то распоряжения через проломленную дверь, Чао Тай обшарил рукава бородатого незнакомца. Но в них не оказалось ничего такого, что могло бы помочь опознать его, и помощник судьи сокрушенно покачал головой.

В напряженной тишине они ждали, пока снизу не донеслись настойчивые крики. Высунувшись из окна, Чао Тай увидел паланкин и четырех носильщиков с факелами. Перебросив тело бородатого через плечо, он приказал молодому арабу:

— Постереги здесь тело своего сородича, показа ним не придут стражники. Ты и твоя семья будете отвечать, если тут что-нибудь произойдет!

И тайвэй, сгибаясь под тяжестью ноши, осторожно зашагал вниз по узким ступенькам.

Тао Гань возвратился к городской службе сбора пошлин. Пройдя под высокими сводами ворот, он довольно долго наблюдал за работниками, все еще занятыми разборкой тюков и коробок. Остро пахло чужеземными пряностями. Тао проскользнул задворками и, кинув взгляд на свое неуютное пристанище, направился в город через Южные ворота.

Проталкиваясь сквозь многолюдную толпу, помощник судьи с удовлетворением отмечал про себя, что узнает по пути почти все мало-мальски значительные дома. Судя по всему, Кантон мало изменился с тех пор, как Тао был здесь в последний раз двадцать лет назад.

Разумеется, Тао Гань узнал и большой храм, возвышавшийся справа от него. Храм этот был посвящен богу войны. Тао отделился от толпы и прошествовал по широким мраморным ступеням к высокой башне, где по обе стороны от двустворчатых ворот на восьмиугольном постаменте сидели огромные каменные львы. Как водится, лев справа, сомкнув челюсти, свирепо глядел вниз, в то время как помещенная слева львица высоко запрокинула громадную голову с широко разверстой пастью.

— Эта тварь никогда не закрывает свою окаянную глотку! — сердито проворчал Тао Гань. — и дать ни взять моя подлая бывшая женушка! Помощник судьи, медленно потянув обвислый ус, с горечью подумал, что за минувшие двадцать лет едва ли хоть раз вспоминал свою неверную жену. Однако, вновь приехав в город, где в молодости прожил несколько лет, Тао Гань неожиданно погрузился в воспоминания. Жена, которую Тао чуть ли не боготворил, низко обманула его и задумала погубить, вынудив спасаться бегством. С тех пор Тао Гань проклял весь женский род, твердо решив отомстить этому презренному миру, и сделался вечным скитальцем. Но потом мститель повстречал судью Ди, и тот круто изменил его жизнь, сделав своим помощником и тем самым вернув интерес к жизни. Тао Гань оставался при судье Ди, когда тот был правителем то одного, то другого уезда, а после того, как судья получил повышение и занял нынешний высокий пост в столице, его помощник стал старшим советником суда. Кривая улыбка тронула унылое вытянутое лицо, когда Тао напыщенно выговаривал львице: