Сергей Романов - Автовор

– Что здесь опять происходит? – улыбаясь, спросил с лестницы Сурен.

– Натюрморт картины пишет, – сказал кто-то из мастеров.

– Вот увидишь, Сурен, завтра мои произведения современного абстракционизма будут в момент распроданы. На вернисажах и художественных выставках бродит немало дураков, которым подавай что-нибудь новенькое.

Натюрморт, показав пальцем в сторону одного из хохочущих парней с длинным горбатым носом, пьяным голосом продолжал:

– Мы с Вахой поспорили: если я продам хоть одну картину за сто долларов, то он мне покупает ящик «Смирноффа». Причем, – Натюрморт поднял указательный палец вверх, – именно американского, а не нашего. Наш ведь только для выпивки и годится, а «американец» мне для работы нужен – там концентрация спирта выше. Продаю две картины – два ящика. Но уже один «Смирноффа», а другой – российского «Смирнова» – для выпивки. Если три…

– Ты задницу-то мыть будешь, или так и останешься с неотпечатанным закатом, – оборвал тираду «художника» Сурен.

– Моя задница! Что хочу, то и делаю…

В это время Сурен услышал, как около мастерской завизжали тормоза «Мерседеса». Тут же заглох двигатель, урчание которого он бы не спутал ни с каким другим, хлопнула дверца, и уже через несколько секунд в цех вошел Шамиль.

Сурен спустился вниз и, протягивая руку, пошел навстречу хозяину:

– Совсем заждались, Тимурович…

Шамиль поздоровался с Суреном и с каждым из находящихся в мастерской. Подавая руку Натюрморту, улыбнулся открыто:

– Почему ты не клоун?

– Когда я десятилетку закончил, Шамиль Тимурович, в цирковом училище все места были уже заняты, и бабушка отвела меня в художественное. Впрочем, как видите, я прекрасно совмещаю и то и другое…

– Скоро тебе некогда будет заниматься совместительством.

– Рад стараться! – по-прежнему стоя с опущенными штанами, приложил к голове руку Натюрморт.

– Разговор есть, – сказал Шамиль Сурену и, не дожидаясь его, направился вверх по лестнице.

– Надо думать, – согласно кивнул в ответ начальник мастерской и пошел вслед за боссом.

Они закрыли кабинет на все замки, Шамиль развалился в единственном кресле, а Сурен уселся за свой стол, на котором все еще находились узлы и механизмы хитрого охранного устройства.

– Выпьешь что-нибудь? – спросил Сурен Шамиля.

Тот, казалось, не слышал его вопроса: глядел в пол в одну видимую только ему точку. Но через пару секунд поднял тяжелый взгляд на Сурена:

– Ты что-то сказал?

– Я спросил, какие проблемы. – ответил Сурен, разливая армянский коньяк в пузатые бокалы, которые успел достать из шкафчика.

– Проблемы, брат, – лучше не придумаешь. Ермолинские вояки-летуны выбросили нас из графика перевозок. Вот так!

Сурен ожидал услышать о чем угодно: о землетрясении, наводнении, даже о покорении землянами Марса, но только не о том, что военные летчики, которые уже в течение двух лет перевозили на «антеях» их «продукцию» в страны Закавказского региона, отказали им в услугах.

– Может быть, менты что-то пронюхали?

– Нет. Кто-то больше дал, – коротко пояснил Шамиль и залпом осушил бокал с коньяком.

Открыв глаза, Валька сначала не мог определить, где он находится. Но по бою напольных часов в гостиной догадался, что поздно ночью они всей компанией завалились к Славке, родители которого уже две недели жили на даче.

Часы пробили то ли шесть, то ли семь. Впрочем, наступило воскресенье, и спешить было некуда. Правда, по сумеркам за окном он догадался, что пошел только седьмой час. Он хотел снова с головой залезть под плед, но вспомнил, что укладывался в кровать не один, а с Вероникой. Вот и вторая подушка, хранящая тонкий запах ее духов. Тогда где же его зазноба?

Валька скинул одеяло и сел на краешек кровати. В утреннем сумеречном свете, который незаметно наполнял комнату, он старался разглядеть свои плавки: не выходить же в гостиную в чем мать родила. Но так и не обнаружив то, что хотел найти, Валька набросил на себя плед, и, неслышно ступая по мохнатому паласу, двинулся в сторону гостиной.

Стулья были разбросаны, на столе строй пустых бутылок и банок из-под импортного пива. Его плавки были подвязаны к одному их хрустальных плафонов люстры. С другого рожка свисал кружевной бюстгальтер. «Вот дикари, – подумал Валька, – не могут без фокусов». Он подошел ближе к столу, взял первую попавшую под руку банку – она была с пивом. Поеживаясь, он поднял с пола стул и, подсовывая под себя плед, уселся.