Сергей Ковальчук - Экспресс на восток

Заявление быстро зарегистрировали, а через какое-то время нас пригласили к начальнику полиции и он нам объявил, что по сводкам, похожую на Дину Антоновну женщину нашли утопленной в Москве-реке.

Мы с сотрудниками проехали в морг, где находилось тело. И Дашка опознала мать. Ей стало плохо и ее немедленно увезли сюда. Вот и все.

— С этим ясно, — задумчиво поскреб подбородок Серафим. — А что вам известно об обстоятельствах смерти отца?

Ракчеев дернулся, словно от удара. Видимо, Серафим затронул очень болезненную для него тему.

— Я думаю, что отца убил Смакуев, — тяжело выдавил он из себя. — Папа, конечно, мог стать жертвой какого-то, как говорят, мстителя за убитую Дианку. Может, и так, я ведь в том поезде с ними не ехал. Всяких психов сейчас развелось — пруд пруди. Но отец не мог похитить и убить Диану.

— Почему? — спросил Мирутин. Слишком уж уверенно говорил Никита.

— Потому, что он не мог убить свою собственную дочь.

Сказанное произвело на сыщиков эффект разорвавшейся бомбы. Некоторое время все трое мужчин молчали. Потом Мирутин осторожно спросил:

— Я не ослышался, вы сказали, что Диана Радюшкина — дочь вашего отца?

— Да, она моя родная сестра по отцу, — подтвердил Ракчеев.

— Откуда вам это известно? — быстро спросил сыщик.

— Мне об этом рассказал сам отец. Еще летом тринадцатого года.

— При каких обстоятельствах это было? — возбужденно уточнил Мирутин. Он словно охотник, напавший на след дичи, со вспыхнувшими профессиональным интересом глазами смотрел на Никиту.

— Это было дома. Они тогда вдрызг разругались с матерью, и он позвал меня в свой кабинет на втором этаже. У нас двухуровневая квартира. Сказал, что я уже взрослый и должен знать, что у меня есть младшая сестра. Ее зовут Диана Радюшкина. У него и ее матери, Елизаветы, в колонии, где сидел отец, был роман, и она от отца забеременела. Но вышла замуж за другого мужчину. Уже потом я узнал, за кого. Радюшкины жили в Подмосковье, и отец собирался уходить от моей матери к матери Дианы.

— Почему же не ушел?

— Потому, что отец Дианы… э-э, в смысле муж ее матери, был жив, а Елизавета не хотела с ним разводиться. Отец мне сказал, что мать он не любит и все равно от нее уйдет, рано или поздно. А генерал этот, муж Елизаветы, был болен раком и должен был скоро умереть.

— А твоя мать об этом знала? — вдруг спросил парня Коновалов, — и, если знала, то как к этому отнеслась?

Никита с удивлением посмотрел на офицера, который до этого участия в разговоре не принимал, и ответил:

— Мать знала, что отец уходит. Знала, к кому. Но то, что Диана дочь ее мужа, не знала точно. Отец ей не говорил. И меня просил не рассказывать ей ни в коем случае.

— Почему? — задал вопрос Мирутин.

— Не знаю. Но думаю, что опасался. Я с детства был свидетелем их ругани и ссор. Мать всегда кричала, что ненавидит отца за измены. Типа, она родила ему детей, всю жизнь ездила к нему по колониям, а он только и делал, что с другими бабами забавлялся.

— И что?

— Да то, — вдруг резко повернув искаженное злобой лицо к Серафиму, вызверился на него парень, — что она не отдала бы его никому! Понимаете?

— Не совсем, поясните, — спокойно ответил сыщик. — И не нужно злиться и кричать, не забывайте, что вы разговариваете с представителями закона.

— Хорошо, — успокаиваясь, медленно протянул Ракчеев. — Если бы мать узнала, что отец уходит к другой, потому, что у него от этой женщины есть дочь, она могла бы… могла бы его убить, — тяжело выговаривая слова, проговорил Никита. — Она не терпела измен и всегда об этом говорила.

— А ваш отец мог рассказать о том, что у него есть другая семья Смакуеву? — спросил Мирутин.

— Наверно, мог, — неуверенно ответил парень. — Он был самым близким помощником отца. Хотя, я точно этого не знаю.

— И что вы теперь собираетесь делать? После того, как убили Дашину мать. Вам же еще, как я понимаю, учиться, — перевел разговор в иное русло сыщик.

— Женюсь на ней, — сжал зубы Ракчеев. — У меня есть кое-какие сбережения, пока будем снимать квартиру. А там поглядим.

— Вы же учитесь за границей.

— Да, — заскрежетал зубами парень. — Будем что-то делать. Точно пока не знаю.

— Что вы можете рассказать о Мастеркове?

— Ничего особенного. Афанасий Федорович был нормальным мужиком, дело свое знал, в дела хозяев не лез. Он ушел от моей матери в тот же день, когда она прогнала Минаевых. Сам ушел, хотя мать и Смакуев просили его остаться. Был влюблен в Дину Антоновну. — Он тяжело вздохнул. — Как ему теперь сказать, что ее больше нет?