Мария Брикер - Апельсин–желание

Гайворонский с благодарностью кивнул, сел, его грузная фигура сгорбилась над столом. Варламов приготовил для них чай и, дипломатично оставив их беседовать наедине, отправился знакомиться с Ефимом. Артур Георгиевич изложил подробно все детали исчезновения дочери. Выглядел он уставшим, разбитым и раздавленным, Елена Петровна испытывала к нему искреннюю жалость.

– Подозреваете, что к исчезновению Даши причастен убийца вашей жены и любовницы? – спросила она.

– А кто ж еще? Мерзкая тварь бродит где-то поблизости, а я не могу ее вычислить. Сначала решил, что Поляк не погиб, выжил и мстит мне. Нереально, но всякое в жизни случается. Потом, когда я стал свидетелем вашего разговора с Вербицким, растерялся и дико разозлился. Выходит, я друга потерял из-за ментов.

– Вы сказали – погиб?

– А вы полагали, что это я Поляка порешил? – усмехнулся Гайворонский. – Хотел, да Бог отвел в тот день от убийства. Прослушав ту злосчастную пленку, я решил отомстить. Позвонил ему, пригласил в баньку сходить. Я ж после смерти Насти всех друзей разогнал, бухал две недели в гараже, чудом не подох. Так вот, звоню ему и говорю, что ожил я вроде как. Сева обрадовался, согласился, приехал, не подозревая ни о чем. В машине я его вырубил. Поляк хилый был, хотя после зоны отпор научился давать, но от меня нападения не ждал и не успел среагировать. Отвез его на заброшенную фабрику, там он очухался. Я ему и сказал, по какой причине он тут оказался. Молись, говорю, и готовься умереть. Поляк на колени рухнул, стал доказывать, что не виноват, а потом откуда-то перо вынул, полоснул меня по пузу и побежал. Я за живот, кровища хлещет ручьем. Вдруг слышу крик, как эхо, грохот и всплеск. Темно было, Поляк люка не увидел и провалился в коллектор. А глубина его метров двадцать, жижа мазутная на дне. До утра я там сидел, до самого рассвета. Ох, лихо мне было! Повезло, что этот гад внутренние органы не задел, иначе бы на той фабрике я и остался. – Артур Георгиевич задрал рубашку и продемонстрировал шрам на животе. – К утру кровотечение остановилось, я крышку люка задвинул, кое-как добрался домой. Шанс, что Поляк выжил, невелик, но в коллекторе темно было, мертвым Севу я не видел.

– Где фабрика находится? – спросила Зотова. – Я экспертов отправлю, проверим. Чтобы знать наверняка.

Гайворонский продиктовал адрес и вдруг побледнел:

– Даша там, в этом коллекторе… Я поеду туда!

– Вместе поедем, подождите. – Елена Петровна схватилась за телефон, но бизнесмен уже выбежал из квартиры.

Через полчаса Зотова выехала в сторону заброшенной фабрики с экспертами и оперативниками. Ее трясло – что, если застанут там несчастного отца рыдающим над телом дочери.

Гайворонский вышел им навстречу, грязный и серый лицом. Проводил экспертов до люка, сел поблизости на бетонный пол. Через полтора часа ситуация прояснилась.

– Даши там нет, – потрясла Зотова мужчину за плечи. – Там нет вашей дочери! Эксперты нашли фрагменты тела, которым, по предварительным оценкам, больше десяти лет. Поляк мертв. Он мертв!

Гайворонский не реагировал, находился в шоке. За руль его пускать в таком состоянии было нельзя. Вручив Трофимову ключи от машины президента, Елена Петровна усадила бизнесмена в служебную «Волгу», отвезла к себе и запихнула под душ.

Варламов наблюдал за ее действиями с нескрываемым раздражением. Зотова даже не предполагала, что режиссер такой ревнивец кошмарный. Хорошо, что замуж за него не вышла, извел бы придирками. С другой стороны, ей, конечно же, было лестно, что Иван Аркадьевич ее ревнует, и в то же время удивительно. Торчит в Европе месяцами, не звонит. Что он о себе воображает? У него своя жизнь, у нее своя.

После душа и чашки крепкого кофе Гайворонский пришел в более-менее вменяемое состояние, но ехать домой отказался.

– Раз так, давайте продолжим. Начнем с другой стороны. Артур Георгиевич, вы извините, но мне надо задать вам интимный вопрос, – обратилась следователь к бизнесмену, косясь на перекошенную физиономию Варламова. – Анастасия вам изменяла?

– Нет! – рявкнул Гайворонский и окончательно пришел в себя.

Варламов расслабился.

– Ваня, выйди отсюда, я тебя прошу. Я работаю, а ты меня нервируешь! – заорала Зотова.

Иван Аркадьевич шустро ушлепал в другую комнату довольный. Любил он, когда Елена его Ваней называла.

За окном рассветало. Елена Петровна потерла слипающиеся глаза.

– Чушь это все! – сказала она и бросила ручку на блокнот, в котором делала пометки.