Мария Брикер - Апельсин–желание

– Давно бы продала эту квартиру, добавила денег и купила приличную, в хорошем районе, но бабка перед смертью завещание успела состряпать и на мать квартиру написала. Представляешь? Я с ней возилась, кормила ее, поила, за квартиру платила, лекарства покупала, а она так со мной поступила. Пытаюсь через суд проблему решить.

– Мама по-прежнему за границей живет?

– Понятия не имею, где она живет. Несколько лет от нее ни слуху ни духу. Подала в розыск, чтобы без вести пропавшей объявили. Иначе квартиру мне не отсудить. Я, правда, здесь долго не жила, пыталась построить с одним человеком серьезные отношения, но в итоге оказалась ни с чем. Ой, прости! – опомнилась Света.

Макс притворился глухонемым, созерцая кухонные шкафы.

– Так вот все это время я квартиру сдавала торговцам с рынка. Может, мать и звонила, не знаю.

– Уютно у тебя.

– Видел бы ты, в каком состоянии квартира была! Вся провоняла старостью и лекарствами, а потом немытым телом – мужики постарались, они тут целым аулом жили, без женщин. – Светлану передернуло. – Когда квартирантов выселила, ремонт косметический сделала, мебелишку обновила, всю рухлядь выкинула. Но все равно у меня мечта – большую квартиру иметь, с настоящим ремонтом.

– А отец как? По-прежнему не общаетесь?

– Общаемся, но больше по работе, клиентов мне подгоняет иногда. А так у папы своя семья, сын любимый. Я же по-прежнему не пришей кобыле хвост, подачки с барского стола получаю. У него родители умерли, дедушка с бабушкой мои, которых я в глаза не видела. Так вот отец на меня их дом в деревне перевел, курятник без газа и водопровода. А себе оставил дачку благоустроенную в ближнем Подмосковье, со всеми коммуникациями и телефоном. Приглашал недавно на шашлыки. У брата комната отдельная, мотоцикл…

Света оборвала себя на полуслове, с раздражением зашуршала пакетами, выгружая коробочки с суши на стол.

– Сейчас разложим все красиво и будем праздновать, – подмигнула она Максу, на секунду задержалась взглядом на его лице и занялась сервировкой.

Троянцев подхватил блюдо и отправился в комнату, радуясь, что тема взаимоотношений Светланы с родителями исчерпана. С одной стороны, Светку по-человечески жаль, с другой – нытье подруги раздражало: добилась многого, стала успешной бизнес-леди, но успокоиться до сих пор не может, сама себе жизнь отравляет ревностью и обидами. Он вовсе вырос без отца и не жужжит. Иногда только грустно становится и мысль в голове крутится: вдруг все сложилось бы иначе, если бы мама рассказала о нем отцу? Может, отец бы принял его, возил на охоту и рыбалку, играл с ним в футбол, учил стрелять в тире и кататься на велосипеде… На велосипеде его научила кататься бабуля, и в тир они с ней ходили пару раз, и вязали носки, и шили костюмы для театральных представлений, а без охоты и рыбалки вполне можно обойтись.

В гостиной слепило глаза от обилия белого – стены, мебель, диваны, кресла, абажуры, небольшой ковер на светлом паркете. Интерьер напоминал иллюстрацию из каталога магазина IKEA. Светлана особо не заморачивалась с дизайном, создала уют на скорую руку, вышло мило, но как-то голо и безжизненно. Макс поставил на стеклянный журнальный стол блюдо и вернулся в кухню. Здесь тоже преобладали светлые холодные тона и царила стерильная чистота операционной.

– Ты как Снегурка живешь. Как тебе удается такой порядок сохранять?

– Ты чего, Макс, издеваешься? Забыл, какая я бардачница? Просто я дома не бываю почти, а чистоту поддерживает одна тетенька за деньги. Приходит два раза в неделю, надраивает все, полы моет. Сегодня как раз была. – Светлана вручила ему еще одно блюдо, сама взяла поднос с бокалами, плошками для соевого соуса и блюдечком с порезанными дольками лимона. – Извращенцы мы с тобой: суши с коньяком. Японцы бы скончались.

– А где коньяк-то? – нетерпеливо спросил Макс. Выпить ему хотелось гораздо больше, чем суши.

– Возьми в баре, – показала Света. – А я переоденусь пока, с твоего позволения. Ненавижу деловые костюмы.

Он поставил бутылку на стол и вышел в ванную сполоснуть руки. На зеркале стояли духи, похожие на те, что он дарил, но в другом флаконе. Врушка, усмехнулся Макс, вернулся в комнату и слегка смутился. Светлана полулежала на диване в шелковом изумрудном пеньюаре, а на ножках у нее были розовые атласные туфли на каблуке и с меховой отделкой. Макс отвел взгляд, сдерживая тошноту. Может, он пуританин, но подобная домашняя обувь казалась ему вульгарной. Он сел в белоснежное кресло и разлил коньяк по бокалам, чтобы поскорее расслабиться и побороть неловкость.