Сандроне Дациери - Не тронь гориллу

Бенито оторвал взгляд от чтения.

– Слегка промокли, синьор Дациери? – поприветствовал он меня хриплым, видимо, от повсеместной сырости голосом.

– Ходил полюбоваться местными красотами. Чуть позже переоденусь в плавки и пойду искупаюсь.

Он подал знак бармену, пожилому усачу, чтобы тот принес кофе. А я заказал третий бурбон за этот день.

– Сезон в этом году рискует закончиться намного раньше обычного: если погода не изменится, все клиенты сбегут отсюда. Но вы, как мне кажется, здесь не на отдыхе. Или я ошибаюсь?

Я улыбнулся:

– Не ошибаетесь. Именно поэтому я нуждаюсь вашей помощи.

Подошедший бармен поставил передо мной стакан, в котором было больше льда, чем виски. Я пригубил.

– Слушаю вас, – сказал Бенито.

– Вы знаете, что девчонки иногда убегают из дома… – начал я издалека.

– Бывает.

– Я друг одной синьоры, которая очень переживает за свою дочь, которая сбежала. Быть может, это глупо, но моя подруга не находит себе места. Вы понимаете?

– Чего тут не понять. Как зовут девочку?

Я прокрутил в голове список имен в поисках подходящего и назвал первое попавшееся:

– Валентина, шестнадцать лет. Рыжеволосая, с веснушками.

Бенито покачал головой:

– Нет, не помню. Вы полагаете, она останавливалась в нашей гостинице?

– Не исключено. Моя подруга обнаружила в ее вещах телефон вашей гостиницы и номер комнаты. Или же девочка звонила кому-то, кто снимал комнату. Если б нам удалось узнать, кто это был, мы смогли бы спросить у него, вдруг он знает, где она может быть.

Мой собеседник прищурил глаза:

– То есть вы хотите знать, кто снимал этот номер в гостинице?

– Именно.

Он вновь покачал головой:

– Мне очень жаль, но это против правил. У меня могут быть неприятности.

– А если девочка в опасности?

– Обратитесь в полицию. Они будут рады помочь вам.

– Мне бы не хотелось обращаться в полицию. Девочке это может не понравиться, и она окончательно порвет отношения с матерью. Знаете, как это бывает у молодежи…

– Тогда я хотел бы поговорить с матерью.

– Я предпочел бы, чтобы она ничего не знала. – Я подпустил в голос мелодраматичности. – Это моя личная инициатива, и я не хотел бы вселять в нее обманчивых надежд…

Бенито с любопытством уставился на меня.

– Знаете, что я думаю? – спросил он мгновение спустя.

– Догадываюсь.

– Все равно я вам это скажу. Я уверен, что не существует никакой девочки и никакой матери. Вы просто хотите подставить меня.

Я засмеялся:

– Вам следует больше доверять людям. На этом вы можете заработать.

– Заработать? – Выражение его лица не изменилось.

– Да, заработать. Я был бы рад компенсировать риск, которому вы себя подвергаете.

Портье инстинктивно огляделся по сторонам. В зале никого не было, только бармен, который, казалось, задремал у кофейной машины.

– Кто вы такой? Частный детектив?

– Нет, только друг семьи. То, что я делаю, противозаконно и для меня тоже. Поэтому у меня нет намерения болтать об этом на всех углах.

Он задумался на пару секунд, затем встал:

– Ладно. Пойдемте со мной.

Сразу за стойкой портье находился отделанный деревом маленький кабинетик с телефоном, факсом и шкафом с регистрационными карточками. На стене в деревянной рамке – фотография восточноевропейской овчарки.

– Сначала деньги, – сказал он, едва закрыв дверь. Я протянул три сотенных банкноты. Если бы этого ему показалось мало, я был готов дать мздоимцу по физиономии, но он поспешил сунуть деньги в карман.

– Время пребывания и номер комнаты? – спросил он, подходя к шкафу.

– Время – прошлый месяц, комната – двенадцать.

Бенито повернулся ко мне:

– Двенадцатая?

– Что-то не так? – встревожился я.

Он уселся на край письменного стола:

– Нет необходимости искать карточку.

– Это почему же?

– Комнаты двенадцать, тринадцать и четырнадцать предназначены для проживания персонала гостиницы, поскольку расположены в еще не отреставрированном крыле здания…

Мамма миа! Уж если мой «отреставрированный» номер мало отличается от крысиной дыры, то как выглядят эти комнаты!

– В двенадцатой ночевал Рене, один из наших работников, помощник официанта, помогавший убирать со столов. В середине месяца он отпросился на день и с тех пор больше не появлялся. Хозяин гостиницы попытался отыскать его, даже звонил родственникам, но те сказали, что понятия не имеют, где он может быть.

Я почувствовал, как в моей голове зазвонил колокол: впервые проклюнулось что-то существенное.