Эдриан Маккинти - Миг – и нет меня

На углу возле нашего дома стоял большой мусорный контейнер. Кроме меня на улице никого не было, поэтому я вынул из рюкзака сверток с револьвером и бросил в мусорку. Ничего лучшего мне просто не пришло в голову, к тому же я был уверен, что кто бы из соседей ни нашел револьвер, он, скорее всего, оставит его у себя, а не потащит в полицию.

Потом я прошел мимо муниципального жилого комплекса, пересек 125-ю улицу и нажал звонок у дверей китайского ресторанчика.

Саймон впустил меня внутрь.

Для начала я рассказал ему, что на прошлой неделе, проходя мимо, я помахал ему рукой, но, как я подумал, он меня не видел, – обстоятельство, впрочем, не помешавшее ему извиниться передо мной за невнимательность.

В ресторане было чисто, на стене висел новый календарь с видами гонконгского залива. Саймон, сидевший за пуленепробиваемым стеклом, тоже выглядел неплохо.

– Сто слусилось твоя рука? – спросил он.

– Порезался, – объяснил я. – Налетел на что-то острое. Болит, сволочь!

– Нада засить рана. Ты ходить враси?

– Нет, – покачал я головой. – Я сам ее забинтовал.

– Ты идить пункта первая помось больниса Син-Люка. Там тебе быстро засить, и никаких вопроси.

– Там, наверное, придется заполнять целую кучу бумажек.

– Мозно назваться фальсивая имя, – посоветовал Саймон с таким видом, словно сам поступал так неоднократно, но, скорее всего, ему кто-то об этом рассказывал, и теперь он решил дать мне хороший совет.

– Спасибо, надо подумать, – вежливо сказал я, хотя прекрасно знал, что никогда не сделаю подобной глупости. Только круглый идиот мог отправиться в пункт первой медицинской помощи с явным огнестрельным ранением, да еще в тот же самый день, когда в городе произошла серьезная перестрелка. Кроме того, я надеялся, что, когда рука заживет, у меня на кисти останется мужественный шрам.

Впрочем, много позднее – дважды преданный, искалеченный физически и морально и вдобавок с пулей калибра 22 в брюхе (думая, что тут-то мне и крышка), – я все-таки сумел побороть сомнения и отправился к одному верному «Син-Люку», а точнее – знакомому греку, который был художником-любителем, записным вруном, а по совместительству доктором.

Но все это было в будущем; сейчас же я мог позволить себе немного покрасоваться.

– Да черт с ним, Саймон, – сказал я. – Рана-то пустяковая, а эти коновалы, того и гляди, по ошибке отхватят всю руку.

Саймон рассмеялся, но я видел, что он старается запомнить слово «коновал», чтобы воспользоваться им при случае.

Я заказал свинину в соусе карри и поджаренный рис, а сам устроился в углу с тремя бульварными газетенками, которые купил по пути. «Таймс» я уже прочел, так что за обедом вполне мог удовлетвориться таблоидами. Обедал я, впрочем, без особого аппетита – просто съел немного свинины с рисом и запил «кокой». Должно быть, на меня сильно действовала жара, а кондиционер над дверью почти не помогал.

– Эй, Саймон, нельзя ли включить эту штуку посильнее? – попросил я, но Саймон не вышел бы из своего пуленепробиваемого укрытия, даже если бы сегодня был День мира во всем мире и его просил об этом сам далай-лама вместе с Папой Римским. В ответ на мою просьбу он только кивнул и продолжил смотреть по своему черно-белому телевизору «Шоу с красками» Боба Росса. Впрочем, роскошный голос Боба помог мне расслабиться.

Прежде чем я успел развернуть газеты, дверь в ресторан снова отворилась, и в зал вошел Фредди, наш местный почтальон. Я знал его довольно хорошо, потому что, когда я приехал в Америку, я обратился к нему насчет устройства в почтовое ведомство, хотя бы на почасовую работу. Из-за разного рода бюрократических штучек это оказалось невозможно, и тогда Фредди помог мне найти работу в баре.

Фредди был крупным негром лет сорока с небольшим; его отличали могучее телосложение (весил он, должно быть, не меньше трехсот фунтов), общительность и почти плакатная жизнерадостность, не изменявшая ему ни при каких обстоятельствах. Даже сегодня он казался веселым и бодрым, хотя при его комплекции жара, несомненно, была для него настоящей мукой.

– Привет, Майкл, – сказал он, пожимая мне руку. – Давненько я тебя не видел.

– Я работал, – сказал я.

– Черт побери, парень, хотел бы я знать, где ты работаешь. Не «У Карла»?

– Нет, Фредди, не «У Карла». Я же тебе говорил… Я работал там всего неделю – мне нужно было как-то перекантоваться, пока я ждал места в Бронксе.

Фредди ухмыльнулся и, заказав яичницу, маринованного цыпленка и блинчики с начинкой, уселся за мой столик. Его почтовая тележка осталась снаружи. Казалось бы, на 125-й улице она не простоит без присмотра и пяти минут, однако еще не было случая, чтобы ее украли.