Хеннинг Манкелль - Перед заморозками

— Никакого оружия, топора, какой-нибудь железяки?

— Ничего. Но Библия, даже если и без этих кровавых пятен… довольно странно.

Линда подошла еще на шаг. Отец надел очки.

— «Откровение Иоанна Богослова».

— Я плохо знаю Библию. Говори, что здесь странного.

Нюберг поморщился, но перепалку затевать не стал.

— А кто знает Библию хорошо? Но Апокалипсис — важная глава, или как это правильно назвать…

Он бросил быстрый взгляд на Линду:

— Может быть, ты знаешь? Что там в Библии — главы?

Линда вздрогнула от неожиданности.

— Понятия не имею.

— Вот видишь, и молодежь не знает. Но как ни называй, кто-то сидел и писал между строк. Видишь?

Он ткнул пальцем в книгу. Курт Валландер поднес Библию к глазам:

— Какая-то серая муть.

Нюберг подозвал техника по фамилии Русен. Тот подошел, тяжело ступая по грязи. Комбинезон его был до груди перепачкан в глине. Он достал из кармана лупу.

Курт Валландер сделал еще одну попытку:

— Что-то тут написано между строк. Что?

— Я сумел прочесть только две строчки, — сказал Нюберг. — Такое впечатление, что писавший не удовлетворен прочитанным. Похоже, кто-то решил подправить Божье слово.

— Какое еще «Божье слово»? Ты не мог бы выражаться понятнее?

— Всю жизнь считал, что Библия — Божье слово. Как мне еще выражаться? Но это очень и очень интересно — кто-то сидит и подправляет библейские тексты. Станет обычный человек этим заниматься? Если он более или менее в своем уме?

— То есть сумасшедший… А как ты считаешь, эта хижина — жилье или просто укрытие?

Нюберг покачал головой:

— Рановато для выводов. Но разве жилье и укрытие — не одно и тоже? Я имею в виду, для того, кто не хочет, чтобы его видели.

Он показал на лес, совершенно черный вне света прожекторов.

— Собаки обыскали всю местность. Они еще работают. Кинологи говорят, что там совершенно непролазная чаща. Если хочешь спрятаться, лучшего места не придумать.

— Еще какие-то находки? Можем мы предполагать, кто это?

Нюберг покачал головой:

— Никакой одежды, никаких личных вещей. Невозможно даже сказать, кто здесь прятался — мужчина или женщина.

В темноте залаяла собака. Снова начало моросить. Анна-Бритт Хёглунд, Мартинссон и Свартман подошли к отцу с разных сторон, но почти одновременно. Линда стояла чуть позади, как раз на границе, что отделяет участника от зрителя.

— Дайте мне картину, — потребовал отец. — Что здесь произошло? Мы видим омерзительное убийство. Но почему? Кто мог это сделать? Почему Биргитта Медберг вообще сюда забралась? Назначила встречу? Здесь ее убили или где-то еще? Где другие части тела? Дайте мне картину!

Дождь капал и капал. Нюберг чихнул. Один из прожекторов внезапно погас. Нюберг яростно пнул штатив, так что тот упал, но потом поднял его и поставил на место.

— Картину, — повторил Курт Валландер.

— Много я видел отвратительных зрелищ, — сказал Мартинссон. — Но такого — никогда. Это какой-то законченный псих. Но где тело? Кто жил в этой хижине? Мы не знаем.

— Нюберг нашел Библию, — сообщил Валландер. — Проверим на ней все пальчики. Но ведь кто-то еще намарал новые тексты между строк. Что это нам говорит? Надо разузнать, бывал ли здесь когда-нибудь кто-то из семейства Тадеман. Обходим всех, кто живет поблизости. Широким фронтом и круглосуточно.

Никто не проронил в ответ ни слова.

— Мы должны его взять, — твердо сказал Валландер, — и как можно быстрее. Я не знаю, что все это означает, но мне страшно.

Линда вышла на свет. Впечатление было такое, будто она без подготовки шагнула на сцену.

— Мне тоже страшно, — сказала она.

Ее окружали мокрые и усталые лица. Только ее отец выглядел по-прежнему напряженным. Он будет вне себя от ярости, подумала Линда. Но она считала этот шаг необходимым, и она его сделала.

— Мне тоже страшно, — повторила она и рассказала все про исчезновение Анны. Она старалась не глядеть на отца. И постаралась вспомнить все детали, не давая волю охватившему ее страху — только сухой перечень того, что она знала, и сделанные ею выводы.

— Мы все это проверим, — ледяным тоном сказал отец, когда она закончила.

В ту же секунду Линда пожалела о своем выступлении. Я этого не хотела, подумала она. Я это сделала только ради Анны, а не для того, чтобы тебя подразнить.

— Я знаю, — сказала она. — Я поеду домой. Мне здесь нечего делать.

— Это ведь ты нашла «веспу»? — спросил Мартинссон. — Или не ты?

Отец кивнул и повернулся к Нюбергу.