Хеннинг Манкелль - Перед заморозками

— Ты можешь сделать глупость, — закончила она. — Ты можешь, например, отмахнуться от меня и сказать, что все это ерунда и мои фантазии, но тогда я разозлюсь. Но если ты скажешь, что я ошибаюсь и объяснишь почему, я буду слушать.

— Когда ты станешь полицейским, тебе откроется очень важная, я бы сказал, основополагающая истина. Необъяснимые вещи почти никогда не случаются. Даже исчезновения, как правило, имеют совершенно разумное, хотя часто и неожиданное объяснение. Эта неожиданность чаще всего вполне логична, но вычислить эту логику до того, как все разъясниться, невозможно. Это касается большинства исчезновений. Ты не знаешь, что с Анной, и ты обеспокоена — это совершенно понятно. Но мой опыт подсказывает, что ты должна призвать на помощь единственное достоинство, которым настоящий полицейский может гордиться.

— Терпение?

— Совершенно верно. Терпение.

— И как долго я должна терпеть?

— Пару дней. За это время она наверняка появится. Или даст о себе знать.

— И все равно я уверена, что ее мать мне лгала.

— Не думаю, чтобы мы с Моной, когда говорили о тебе, всегда были абсолютно честными.

— Я попытаюсь набраться терпения. Но все равно, у меня есть вполне определенное чувство: что-то здесь не так.

Они вернулись к машине. Был уже второй час. Линда предложила поехать куда-нибудь пообедать. Они доехали до придорожной харчевни со странным названием «Отцовская шляпа». Курт Валландер припомнил, что как-то они обедали здесь с отцом и страшно поссорились. О чем был спор, вспомнить он не мог.

— «Кабак, где я поссорился с отцом», — сказала Линда. — Всему можно дать название. Скорее всего, вы поругались из-за твоей профессии. По-моему, во всем остальном у вас не было разногласий.

— Ты даже не представляешь. У нас были разногласия во всем. Двое мальчишек, так и не выросших и затянувших свои злые игры на всю жизнь. Он обвинял меня, что я не уделяю ему никакого внимания, если я опоздал на пять минут. До того доходило, что он подводил стрелки часов, чтоб утверждать, будто я опоздал.

Не успели они заказать кофе, как зазвонил мобильник. Линда схватилась за карман, но оказалось, что это у отца — у них были одинаковые сигналы. Он нажал кнопку и стал слушать, периодически вставляя короткие вопросы и записывая что-то на обратной стороне только что принесенного счета. Дождавшись конца разговора, Линда спросила:

— Что там?

— Исчезновение.

Он расплатился, сложил счет и сунул его в карман куртки.

— Что происходит? — спросила Линда. — Кто еще исчез?

— Мы возвращаемся в Истад, но по пути заедем в Скуруп. Исчезла одинокая вдова, Биргитта Медберг. Ее дочь уверена, что что-то случилось.

— Как это — исчезла?

— Она не очень уверена. Судя по всему, ее мать ученый, но ведет полевые исследования — ищет старые тропинки. Странное занятие.

— Может быть, она заблудилась?

— Именно это я и подумал. Скоро узнаем.

Они свернули на Скуруп. Ветер усилился. Было девять минут четвертого, среда, 29 августа.

Кирпичный двухэтажный дом. Шведский дом, подумала Линда. В любом уголке этой страны дома выглядят одинаково. Швеция — практичная страна с взаимозаменяемыми деталями. Площадь в Вестеросе можно поменять местом с площадью в Эребру, дом из Скурупа — с домом из Соллентуны.

— Тебе раньше не попадался такой же дом? — спросила она, выходя из машины.

Курт Валландер ковырялся в неисправном замке на водительской дверце. Он поднял голову и посмотрел на фасад:

— Похож на тот, в котором ты жила в Соллентуне. Еще до того, как переехала в студенческое общежитие.

— У тебя хорошая память. Что я должна делать сейчас?

— Идти со мной. Считай это тренировкой.

— А ты не нарушаешь правил? Посторонние, кажется, не должны присутствовать при допросе?

— Это никакой не допрос. Просто беседа. Большей частью — чтобы успокоить человека, пусть зря не переживает.

— И все-таки…

— Никаких «все-таки». Сколько я себя помню в полиции, я только и делал, что нарушал правила. Мартинссон как-то подсчитал, что за все эти нарушения я должен был получить минимум четыре года тюрьмы. Но, пока моя работа приносит результаты, это все не в счет. Это один из немногих пунктов, по которым у нас с Нюбергом нет разногласий.

— Нюберг? Техник-криминалист?

— Насколько мне известно, в Истаде других Нюбергов нет. Он скоро уйдет на пенсию, и никто о нем и не вспомнит… Или наоборот — всем будет не хватать его скверного характера.