Христиан Шюнеманн - Парикмахер

На каждого клиента у нас заведена карточка, где после каждого посещения записывается состав новой краски. Мой шурин Кристофер советовал мне занести все данные в компьютер, но мне больше нравится царапать по старинке ручкой. Перед Кертинг в картотеке стояла Каспари.

Первая запись - октябрь 1998 года, Александра темная блондинка, кроющие пряди на один тон светлей. В то время я переживал бешеную фазу в отношениях с Маттео. Потом постепенный переход к рыжеватым оттенкам. Тогда журнал возглавила Ева Шварц. Радикальный перелом в начале 2000 года: Александра одним махом превратилась в брюнетку с длинной черной челкой; тогда она уже была шефом отдела косметики, а ее брак с Холгером трещал по швам. Последний прием в ту роковую среду я не записал - сначала не успел, а потом уже не было смысла. Когда-нибудь я бы закрыл биографию красок Александры. Теперь же мне не хотелось трогать эту карточку.

Неудачный цвет Франциски Кертинг я решил сделать на два тона темней. Для всей длины волос отмерил сорок граммов светло-пепельной краски, уровень восемь. На этом я давно набил руку и могу отмерять не глядя. Еще взял шесть граммов пепельного пигмента «фиолетово-синий» - но только для корней. Если пигмент распределить по всей длине волос, они будут выглядеть безжизненно, особенно при фотовспышках. Дополнительно я решил нанести краску-кондиционер, чтобы подпустить немного блеска, который начисто исчез. Окраска волос - искусство; мы заменяем реальность вымыслом и с помощью выверенных ухищрений создаем клиентам имидж, представляющий их в более выгодном свете.

Бенни привел Франциску на темный паркет - краситься. Тут, в задней части салона, было тихо. Как всегда по понедельникам, в открытые окна из церкви лились звуки органа. Франциска Кертинг улыбнулась мне в зеркале. Я тоже ответил ей и прогнал из головы мысли об Александре.

- У тебя перерыв в съемках? - спросил я и начал расчесывать ей волосы.

- Нет, я со всем разделалась. Во всех отношениях, как видишь.

Изменились ли у нее корни волос? Я зачесал прядь вбок. За ушами открылись два маленьких шва, смещение пока еще минимальное. Теперь с каждой подтяжкой оно будет увеличиваться, и в конце концов лицо расползется в стороны, словно его прогладили утюгом. Но ведь Франциске еще нет и сорока! Бенни приготовил и положил на столик рядом со мной стопку алюминиевой фольги, аккуратно нарезанную на прямоугольники. Потом принес чай с травами и встал в сторонке - смотреть на мою работу. Бенни учился.

- До следующих съемок у меня еще три недели. Я опять снимаюсь у Герберта.

- Поздравляю! Рад за тебя! - Герберт, режиссер и мой старый приятель, не нуждается в моих услугах - голова у него голая как коленка. - О чем же будет новый фильм?

- Любовная драма с трагическим концом. Я играю нимфоманку, главу концерна. Ты ведь знаешь Герберта, он любит ковать железо.

- О да. - Я наносил краску тремя этапами и заворачивал пряди в алюминий. Франциска Кертинг принялась мне рассказывать о страданиях нимфоманки, но я почти ее не слушал. Я был раздражен вызовом в полицию. Как это понимать? Почему Анетта Глазер сама не приехала ко мне? Может, решила меня припугнуть? До сих пор я был в полиции лишь однажды. Мы со Стефаном, еще подростками, залезли в припаркованный автомобиль, курили там сигареты и фантазировали, что мы заведем мотор и поедем в Винтертур или куда-нибудь за границу. Нас застукала полиция, отец забрал меня из участка. Он ухмылялся и - как обычно - молчал. Тогда история была безобидной. А теперь? Следует ли мне чего-нибудь опасаться? Все-таки тут речь идет об убийстве. На тот час, в который совершено преступление, у меня нет алиби. И это бесспорный факт. Я был один в своей квартире и тосковал по Алеше, без свидетелей. Считаюсь ли я подозреваемым?

- …но в конце концов она излечивается от своей болезни, - сообщила Франциска Кертинг.

- Тебе, конечно, непросто будет вжиться в такой характер, - посочувствовал я.

- Я уже готовлюсь, и достаточно интенсивно. Для меня это интересная задача. А в творческом плане шаг вперед. Правда.

Франциска Кертинг говорила что-то еще, а я сказал себе, что вызов в убойный отдел, пожалуй, мне на руку. Возможно, я узнаю от комиссарши какую-нибудь новую информацию, например, об орудии убийства. Вероятно, уже проведено вскрытие, ведь как-никак с момента преступления прошло уже почти пять дней. Пять дней! Пять дней назад Александра еще сидела здесь и рассказывала про свои дела. Возможно, даже про своего убийцу. Я чуть не взвыл от отчаяния.