Геннадий Астапов - Идет охота на волков

Не прощаясь, Грек вышел своей плавной, рысиной походкой.

Несколько парней звонили в квартиру на третьем этаже, за железной дверью было тихо, никто не отвечал. Один выхватил блестящую фомку, и ловко орудуя, открошил штукатурку под железным каркасом возле замка, в отверстие стал виден язычок, подтолкнул его — дверь отворилась. Вместе ворвались в прихожую и разбежались по комнатам, вещи лежали в полном порядке, значит, хозяина не было. Старший, выхватив из холодильника пиво и откупоривая, набрал номер на сотке.

— Ало? Это я. Его нет. Двоих? Понял тебя, понял.

Повернулся и коротко скомандовал:

— Двое в засаде, остальные за мной. — перевернул бутылку, выливая недопитое, шипящее пиво в раковину.

Кошенов накручивал номеронабиратель, в экстренном порядке обзванивая знакомых, наводил справки: куда мог провалиться Атамбай почти мгновенно? Час назад оторвался от наблюдения, весь город поставлен на уши — пропал! Такой прыти от интеллигентного, спокойного Атамбая не ожидали. Сказать по правде, было в нем всегда что-то светское, холеное, каким образом он уживался среди «Серых волков» — загадка. Никогда не слышали от него феню, а если, бывало, ругался — то сдержанно и стеснительно. Али Кошенович выглядел раздосадованным. Своей скрытностью и непонятностью Атамбай и прежде вызывал подозрение, но Мурка с Шерифом пригрели «Святого Павла», вот и благодарность грянула!

Грек на секунду заскочил домой, забыл в тумбочке документы на машину, и тут его застал звонок Кошенова, он интересовался результатами поиска.

— Какие там результаты! Залег, он залег! Люди с ног сбились! Ты, Али Кошенович, звондай по всем каналам, только осторожно, лишний шум ни к чему! А я на связи. Вот бухгалтер! Как утонул! — проорал в трубку.

И вдруг его осенило.

— Слушай, Кошенович, кажется, я знаю, где он! Ну — точно! Твою мать, как я сразу не допёр? Продолжай на всякий случай, а я пробью свою идею! — Грек бросил телефон и устремился на выход.

Из кухни несло жареным мясом и картошкой, тетя Валя готовила бефстроганов. Наперерез Греку вышла из туалета Юля и кинулась к нему, сцепив руки замком на его шее.

— Куда? Не отпущу! — пошутила, осыпая его поцелуями.

Грек разжал замок и грубо оттолкнул её.

— Некогда! Обедайте без меня! — Но в дверях остановился, и мягко поправился: — Извини. Я задержусь на работе, хорошо? Я тебя люблю! — сделал глазки, послал воздушный поцелуй и стремительно слетел с лестницы, стремительно, но беззвучно.

Узнав, что ехать придется на Сыр-Дарью в Майли-тугай, водитель жигуленка от поездки наотрез отказался, и только получив от Атамбая вперед наличными сто пятьдесят баксов — согласился без радости. Гонять машину по пыли, по бездорожью, на вечер глядя — удовольствие не из великих. Сколько таксистов пропадает! А тем более, что ехать в такую глухомань. Он опустил левую руку и незаметно пощупал приготовленную для таких случаев монтировку, спрятанную между дверью и сидением. На месте. Парень то на вид смирный, глаза грустные, но кто его знает…

Когда забуксовали в прибрежном дарьинском солончаке, Атамбай принял решение дальше топать пешком, осталось километра два, зато полного бездорожья. Шлепнул шоферу на панель приборов добавочные двадцать долларов, помог вытолкать машину на разбитую колею, и когда жигуль, безбожно воя, скрылся за поворотом — с сумкой стал продираться сквозь густые заросли саксаула, джантака, джангиля, валежника.

Витя был дома и оказался трезвым, редкая удача! Атамбаю обрадовался, и особенно обрадовался предстоящей выпивке, без которой тот не являлся. Сразу захлопотал с костром, схватив топор, принялся рубить ветки стального саксаула.

— Иди сюда! — подозвал Атамбай, спуская сумку в землянку. — Не суетись, Витя. Костра не нужно.

— Как так? — удивился тот. — Чаек сварганим, попьешь с дорожки.

— Не надо!

— Ну, смотри сам. А то — я скоро!

— Костер жечь не будем.

— Да что случилось? — теперь только он обратил внимание на усталый, встревоженный вид Атамбая.

— Садись! — предложил Атамбай. — Витя, у меня неприятности. Очень большие. Тебе лучше уйти к соседям. Ну, к бичам твоим.

— Расскажи, давай толком, а потом я решу, куда идти. Идет?

— Ладно. Идет. — Атамбай задумался, почесывая лоб. — Короче, так. Меня разыскивают, если найдут — убьют.

— Менты? Проворовался, что ли, бухгалтер?

— Какое! Если бы менты. Гораздо хуже! Бандиты ищут!

— Та-ак! Не стану спрашивать за что — все равно не скажешь. Да это и не важно. — Помолчал. — Та-ак! — повторил снова. — Ладно! У меня тут кое-что припасено для торжественного случая, кажется, случай наступил. Не дрейфь, бухгалтер! Как там говорят? Прорвемся? Прорвемся!